В мае 1917 года Шехтель просил Марию Павловну Чехову подыскать ему жилье в Крыму — особняк на Садовой становился не по карману. «Вынужден, со слезами на глазах моих и домочадцев, продать наш дом. Подходящую квартиру пока не могу выбрать, главным образом, не хочу торопиться и думаю поселить пока на осень и, может, зиму все семейство и себя на солнце. Это может быть дача, или один этаж, или хороший пансион не очень высоко от моря (с печами) в Ялте, Алупке, Мисхоре». Но мечтам сбыться не удалось. Грянул октябрь 1917-го, и строивший всей Москве архитектор оказался бездомным и мыкался с семьей по съемным квартирам.
С новой властью отношения не сложились. Он пытался работать над проектами Днепрогэса, Всероссийской сельскохозяйственной и кустарно-промышленной выставки, ирригации Туркестана, но почти все оставалось на бумаге. Даже участвовал в конкурсе на возведение Мавзолея, но предпочли Щусева. «Вы знаете, как я люблю работать, но нигде не могу заполучить таковую», — писал он другу издателю Ивану Сытину.
Последние годы мастера были очень тяжелыми, он болел и нуждался. Обходя толкучки, пытался продать хоть что-то из личной коллекции: книги, картины, персидские миниатюры, гобелены. Предлагали копейки... Франц Осипович говорил: «Я строил богатейшим людям России... и остался нищим». Седьмого июля 1926 года великого архитектора не стало. Его похоронили на Ваганьковском кладбище.
...Мусатовские девушки, как и задумывал Шехтель, все-таки появились на стенах особняка Дерожинской — нынешней резиденции посла Австралии в России. В 2009—2013 годах в здании проводили реставрацию и решили воссоздать фрески по оригинальным эскизам художника, хранившимся в архивах Третьяковской галереи. С помощью цифровых технологий панно перевели на специальные обои и наклеили на стены. Гигантский холл наконец обрел свою завершенность, и стало казаться, что зыбкие женские фигуры на аллеях старинных парков были здесь всегда...
