Перед входом в кафе заметила автомобиль с черными тонированными стеклами, но не придала значения. Насторожили двое крепких ребят за соседним столом. Мелькнула мысль: не Сергей ли их нанял? Но тут же ее отмела — глупости, чего боюсь? Разумеется, он не решится украсть ребенка в центре Москвы средь бела дня.
Примерно с час все шло хорошо: бывший муж играл с Соней в детской комнате. Вдруг подошел ко мне и рассмеялся в лицо:
— Я сегодня ее у тебя заберу!
— Сережа, не надо возить ребенка с места на место, ты будешь с Соней встречаться, я же не против. Если хочешь, завтра снова приведу ее.
— Нет, я сейчас заберу!
Толкнул меня и побежал к выходу. Я бросилась следом, но путь преградили те самые качки из-за соседнего столика. Закричала на все кафе: «Помогите, у меня крадут ребенка!» Качки заявили, будто я лишена родительских прав.
Однако посетители бросились на выручку. Много, человек пятьдесят. Неравнодушные люди, я благодарна каждому, не позволили Сереже добраться до машины — той самой с тонированными стеклами. Выскочив на улицу, он боролся с людьми, которые пытались его остановить, махал кулаками, держа под мышкой перепуганную Соню.
Мой директор стал звонить в полицию, и нас с Сергеем и Соней доставили в отделение. Доченька плакала — устала, хотела спать. Приехали сотрудники опеки, психолог. Пытались убедить моего бывшего мужа: «Отдайте ребенка маме, разве не видите, что у девочки стресс?» Отнять-то по закону права не имеют! Предлагали по-хорошему: ребенку надо в больницу, ее надо обследовать, она шок испытала. А он прямо вцепился в Соню и твердил: она плачет, потому что соскучилась по папе! Психолог спросил:
— Сонечка, ты хочешь поехать к маме или к папе?
Малышка зарыдала еще сильнее:
— Мамочка моя, мама!
Нас спасло буквально чудо. Сергею дали подписать какой-то документ, он отвлекся — в этот момент Соня шмыгнула под стол и нырнула ко мне на руки. Теперь уже у меня не имели права ее отнять, тоже по закону. Бывшему мужу пришлось уйти. Напоследок заявил, что все равно отнимет дочь.
Домой мы вернулись только в третьем часу ночи. Соня сразу уснула, а я до утра не могла сомкнуть глаз. Весь следующий день хотелось плакать, но сдерживалась: не имею права быть при дочке слабой. Набрала ей ванночку с пеной, пустила игрушечных уточек, она любит с ними плескаться. Приготовила любимый Сонин десерт — ягодный йогурт. Она играла, смеялась и надеюсь, забыла о вчерашнем потрясении.
На Сергея и его сообщников я написала заявление в полицию по факту нападения. Идет разбирательство.
Я боялась, как бы моя история не попала в СМИ. Было очень стыдно от того, что погрязла в этих разборках. Даже друзьям не рассказывала. Знали только родители и концертный директор, потому что Андрей — мой работодатель. Когда я отказывалась от очередного концерта, он имел право знать, что это не прихоть певицы, не блажь, не звездная болезнь взыграла — я борюсь за своего ребенка. С его стороны есть простое человеческое участие.
Андрей мог бы давно расторгнуть со мной контракт: зачем ему певица с проблемами? Но не сделал этого, так что хочу поблагодарить его за поддержку и помощь.
Некоторое время я действительно жила в квартире Шлыкова, оставаться в родительской казалось небезопасным: от бывшего мужа на электронную почту стали приходить фотографии — вот я с Соней во дворе, вот мы с ней идем в магазин... Неужели Сергей, находясь в Праге, организовал за мной слежку? Я испугалась. За себя, за дочь, которую, напомню, не давали видеть месяц. Меня буквально трясло от ужаса, что снова потеряю Соню. Сначала поселилась у друзей на даче, а потом Шлыков предложил переехать в его квартиру, которая пустовала. Сам он живет в другом месте.
— Почему же Андрей не вышел вас поддержать на телешоу, а предпочел находиться за кадром?
— Изначально меня пригласили побеседовать на совсем другую тему — о похищении Сони. Андрея не звали, он сам предложил съездить со мной на всякий случай, вдруг понадобится его моральная поддержка. Мне ужасно неудобно перед Шлыковым за то, что ему приходится со мной возиться. Он просто ждал меня за кулисами. В комнате, где он сидел, не было телевизора, Андрей не знал о том, что происходит в студии: обсуждают не кражу ребенка, а наш с ним якобы роман.
