Сережа при матери себя не сдерживал, к сожалению, она слышала его претензии ко мне. Я пару раз позволила себе огрызнуться, ответила, что устала от его придирок и не лучше ли нам расстаться? Не следовало говорить об этом при его маме! Свекрови в подобных ситуациях реагируют по-разному. Мудрые пытаются образумить сына и невестку, поискать компромисс. Юлия Сергеевна же, будучи человеком практичным, видимо, смекнула: если разведемся, нажитое в браке имущество придется делить пополам. В том числе пражскую и болгарскую квартиры. Хоть и записаны они на нее, кто знает, вдруг начну претендовать? Есть ребенок, тем более — особенный. В судах Чехии и Болгарии мои шансы были бы велики.
Хочу подчеркнуть — это лишь мои домыслы. Но иного объяснения тому, что свекровь буквально в один момент переменилась, у меня нет. Еще вчера я была «Светочкой», эта женщина нахваливала меня подругам и соседкам, умилялась, как же ей повезло с невесткой, — и вдруг, строго поджав губы, стала рыться в Сонечкиных вещах, осыпая упреками:
— Почему у ребенка так мало колготок?
Дескать, что ты за мать? И куда только делся ее приветливый вид?
— Вы не правы, у Сони целый шкаф вещей, и колготок ворох, — возразила я. — Хотите, давайте вместе подсчитаем количество.
Она молча удалилась на кухню. Через пять минут слышу ее возмущенные крики, что в холодильнике шаром покати, есть совершенно нечего! Мол, Сережа прав, ты не заботишься о семье! «Ну что вы, Юлия Сергеевна, вот посмотрите: есть и суп, и второе на обед. Я приготовила даже ваш любимый жюльен. Вот он», — отвечала ей предельно спокойно. Не хотелось устраивать скандал на пустом месте. К тому же назавтра предстоял концерт, надо поберечь и голос, и нервы.
Достала помидоры, огурчики, нарезала салатик. Предложила: «Если считаете, что мало продуктов, давайте съезжу куплю еще. По дороге могу заглянуть в детский магазин за колготками».
Свекровь решила, будто я над ней издеваюсь. И вот тут-то она и выдала, что Соня не ее внучка. Что давно сделала втайне анализ ДНК — родство Сережи с этой девочкой ноль процентов! Мол, как Соня может быть нашей, если ты месяц дома не появлялась, жила на базе в своем «Голосе», видимо, там и нагуляла.
Так обидно стало! Никогда не изменяла Сергею, даже не смотрела на других мужчин. С трудом сдерживая слезы, предложила: «Если вы так считаете, то я заберу «чужую вам» дочь и уеду прямо завтра».
Она вдруг начала хватать меня за руки, извивалась, крича сыну: снимай скорее на телефон, компромат!
Я, конечно, тоже сорвалась — когда свекровь меня толкала и провоцировала. Жалею, что не сдержалась, не следовало поддаваться. Тем более что в доме ребенок. Но даже человека с ангельским терпением можно довести до ручки.
Сергей потребовал, чтобы я немедленно покинула дом. Собралась и уехала к родителям, совершив тем самым большую ошибку. Не имела права оставлять дочь. Но я подумала: всем надо успокоиться, завтра приеду — разберемся. Наивная! На следующий день шторы в доме были задернуты. Пытаюсь открыть дверь своим ключом, не получается: сменили замки. Звоню, стучу. Вышел Сережа. Сухо сказал, что мне лучше уйти, и захлопнул дверь перед моим носом. Я колотила, умоляла: «Как там Сонечка? Пожалуйста, впусти, позволь ее увидеть!» Безрезультатно. Вызвала полицию. Они приехали и развели руками: «Ничем не можем помочь, не имеем права вмешиваться в семейную ситуацию. Договаривайтесь!»
Но как договоришься? Сергей месяц не пускал к ребенку, держал дочь в доме будто заложницу. Я простаивала под окнами каждый день, глотая слезы, надеясь, что образумится. Соседи могут это подтвердить. Дверь открывали только няне. Капитолина Александровна, спасибо ей большое, вечерами звонила и рассказывала, как чувствует себя Сонечка. Без мамы она хныкала, отказывалась есть — с трудом уговаривали. Тот месяц показался мне вечностью, ведь раньше мы с доченькой не разлучались.
Я вызвала сотрудников комитета по опеке и психолога. Ухватилась за них как за последнюю соломинку. Небыстро, но эти люди как-то сумели достучаться до Сергея, и он наконец пустил к дочке. Соня бросилась ко мне. Мы обнялись. В тот же день сели за стол переговоров вместе с представителями опеки. Договорились, что с обоими — со мной и Сергеем — поработает семейный психолог. Возможно, с помощью специалиста нам удастся сохранить отношения. Пусть не супружеские, но хотя бы нормальные человеческие. Ради ребенка.
