Говорил, что его отец — лорд и сам он вроде как титулован. Каждое утро надевал черную рубашку и отправлялся чистить зубы. Следы пасты, повсеместно появлявшиеся на его одежде, приходилось оттирать мокрым полотенцем. Вечером Френсису непременно требовалось сесть в кресло, выпить полбутылки виски, выкурить сигару и полюбоваться на закат. Чистый аристократ! Причем смерды и холопы в это время должны были продолжать жарить-парить и отстирывать черные рубашки.
Впрочем, в отличие от Сторожика англичанин меня ценил: представительница интеллигентной профессии — актриса, к тому же видно, что публика знает и любит. После концерта в Астрахани всем артистам надарили осетров и икры. Утром приготовила бутерброды, по-сибирски щедро намазав ценным продуктом черного цвета.
— Риал кавья? — не смог сдержать изумления лорд.
— Риал, риал, — киваю. — Прямые поставки из Астрахани.
После икры гость стал активно намекать, что надо бы уже как-то сблизиться. Представлял, видно, как мы кавью на моем ИЖ-каблуке прямо в Англию в трехлитровых банках доставляем. Но, увы, никаких чувств англичанин во мне не разбудил. Рыжих я по-прежнему не любила.
На Френсиса много кто приходил посмотреть, друзья вроде Вадика Михалева — по нескольку раз. А девочки-художницы позвали к себе. И мы пошли к ним в мастерскую напротив булгаковского дома. Через дорогу располагалась коммуналка моего бывшего мужа. Почему-то я была уверена, что Валеру с его французской красавицей обязательно встретим. И что вы думаете? Подошли к дому — вот и они. Только женщину, державшую Сторожика под руку, красавицей назвать сложно — неказистая толстенькая дама на коротких ножках. Мой-то кавалер хоть и рыжий, но гораздо более видный. По крайней мере, ростом не обижен. Что-то на меня нашло... Старалась смотреть как можно высокомернее, желая, чтобы бывший муж прочитал во взгляде: «Вот на эту каракатицу меня променял?»
Неожиданно Валера кинулся обниматься: «Привет!» Может, действительно обрадовался или ставил свои эксперименты по вызыванию ревности на пустом месте. Француженка, окончательно скукожившись под моим взором и восторга Сторожика не разделив, разрыдалась и пустилась прочь. Тот кинулся ее догонять. А я, довольная собой, повела англичанина к художницам. Сейчас уже смешно и вспоминать.
Френсис гордился, что с меня пишут портрет. Эту серию Вадик организовал. Позировать Марии Переяславец и Елене Чистяковой приходили многие наши — Марина Зудина, Андрей Соколов, Николай Еременко. Женю Миронова только дописать не получилось, художницы жаловались, что он все время засыпал — так много репетировал.
Однажды Френсис спросил, есть ли у нас будущее? Честно ответила, что никем больше гида рядом с ним себя не представляю. Хотя вилла в двадцать три комнаты, автомобили, трактор — соблазнительно, конечно... Можно было бы устроиться как-нибудь, но без любви — совсем не моя история. Да и скрягой англичанин оказался редкостным, смысл ехать в Лондон, где можно оказаться беднее, чем тут? Сыновья вернулись загоревшие, отдохнувшие, и жених все переживал за свою видеокамеру — мальчишки же, им любопытно. Убирал ее на самый высокий шкаф. «На люстру еще повесь!» — раздраженно думала я.
Перед возвращением в Англию Френсис решил расставить точки над i, признался, что мечтает о детишках, и получив отказ, заплакал. Честно говоря, ни разу не видела, чтобы мужчина так бурно рыдал не в кино. Уезжая, умолял дать ему еще шанс. «У тебя-то, — напомнил о своем благосостоянии лорд, — флэт, а у меня хаус». Ну хаус и хаус, а что мне там делать? Театр тут бросить? Но как в том анекдоте про Голливуд — у меня же елки! Хотя конкретно у меня, увы, лет через пять действительно дошло до елок — на безденежье подрабатывала Снегурочкой.
Впоследствии мать Френсиса прислала приглашение в Лондон и чопорное письмо с благодарностью за прием. Мол, спасибо, что сына моего кавьей кормили. На самом деле, думаю, ей с ним досталось. В Англии образование бесплатное, поэтому Френсис, понимая очевидную выгоду, все время учился. Высших у него было три — историческое, юридическое и архитектурное. Насколько я поняла, реализовать полученные знания в жизнь к почти сорока годам он так и не собрался. Жил на шее у своей вежливой мамы и на ренту от земли и недвижимости.
