— Мама, где Валера? — спрашиваю.
— Я его выгнала!
— Как это?
— А так! Барахло его в наволочку собрала — и за дверь! Как мужиков выгоняют, так и выставила!
— Это же мой муж! И выгонять его должна я!
— А что он тебя — дочь мою, знаменитую артистку — с уборщицей сравнял?!
Видимо, в мое отсутствие между ними произошел некий диалог, на который мама отреагировала так. Я возвращать его не стала, потому что действительно занудством своим утомил. Вернулся Валера в свою комнату в коммуналке, но к детям первое время приходил. Имущество не делили — что там его было-то? Ругались без огонька уже, не бурно, а так — по инерции.
Отец Сторожика, полковник, служил в Чехословакии и однажды привез оттуда маленький радиоприемник. Мне Валера давал его с собой в роддом. В один из своих визитов к детям муж аккуратно с полки приемничек снял и унес. Даже вспоминать неохота. Хотя кое-что от него на память осталось — мебельный уголок, кухонный комбайн, сережки с бриллиантами, которые подарил на свадьбу, и еще два поистине бесценных подарка. Иногда думаю, что именно за этим Валера появился в моей жизни — чтобы родились двое прекрасных мальчишек.
После развода иногда рассказывали про Сторожика: мол, с этой пришел на премьеру, потом с другой. А как не следить за жизнью человека, от которого родила двоих детей? В общем, с театром Иосифа Райхельгауза на гастроли в Израиль поехала вся в мыслях о разводе, Сторожике и дальнейшей жизни. Ноябрь 1990 года. В Тель-Авиве нас поселили в самый дешевый отель. Там сдавали номера на час, женщин с пониженной социальной ответственностью было больше остальных постояльцев, поэтому я решила углубиться в экскурсии по Иерусалиму.
У Гроба Господня, который, конечно же, посетила, попросила ума и друга. И только произнесла свои пожелания Всевышнему, оглядываюсь — идет высокий, рыжий, типа наших забайкальцев мужик. Подошел по-свойски, совсем без пиетета. По-английски спросил, который час. Ответила. Поинтересовался, откуда я, и тут же стал восторгаться: «О, Сиберия!» Англичанин. Конопатый. «Ну надо же, — изумилась я, — только попросила друга — и пожалуйста!» Пригласил выпить по чашке кофе, но у меня спектакль на носу, надо возвращаться в отель-бордель. Спросил телефон гостиницы, чтобы созвониться на следующий день и прогуляться по израильским руинам вместе, и московский номер — на всякий случай. Через несколько часов началась пурга, натуральный снег, а в море люди еще купаются вовсю. Природная аномалия. Англичанин не позвонил. Значит, не судьба.
Через месяц уже в Москве — домашний телефон: «Марина, привет! Это Френсис!» Оказалось, в Израиле он заболел и долго провалялся с ангиной. С того дня стал звонить и все рвался посмотреть Россию, Москву. Поначалу звать его не хотела. Куда? У меня тут двое детей, мама, сама еще про Сторожика думаю...
Прошел год, Френсис все звонит. Вдруг мне докладывают, что каким-то чудесным образом мой бывший закрутил с француженкой.
Время в гастрономическом смысле было непростое — есть вообще нечего. Дефицитный рис, помню, везла из Тюмени, с соседкой ходили в оптовый магазин, потом на санках тащили мешок муки и коробку постного масла... В ход пускалось все — морковную ботву для супа с мамой морозили впрок! И тут Сторожик приходит к детям с совершенно фантастическими продуктами питания: сгущенкой, конфетами импортными, джемом с иностранными надписями на банках. Ясно же, кто передал!.. В сердцах отправила все это богатство в помойку. Мы нищие, но гордые! От этой? Никогда! Ах так? Раз у тебя француженка, тогда мы высылаем приглашение англичанину!
Рыжих никогда не любила, но необязательно же начинать отношения. «Пусть приедет, — рассудила я, — а там поглядим». Могу же как гид показать иностранному гостю город? Тем более что дети с мамой поехали к родственникам, у меня досъемки в Удмуртии — можно расширить знания человека о стране, не ограничиваясь Москвой.
Приехал. Надо принимать. Чтоб вы понимали, за последние съемки со мной расплатились «москвичом» — помните, был такой ИЖ-каблучок? Гонорар хороший, но, увы, совсем несъедобный. В отличие от француженки Сторожика мой кавалер привез с собой только то, что выдавали в самолете, и однажды купил мне сникерс да два шоколадных яйца детям, когда они вернулись с отдыха. При этом я как принимающая сторона стремилась в грязь лицом не ударить — угощала, водила, показывала. А ел он с утра до вечера. У меня уже деньги на исходе. Жалуюсь знакомой актрисе, а она: «Ты как-то намекни, что неплохо бы поучаствовать в столе!» Как можно? Гостю-то?! В то же время Френсис рассказал про таунхаус в Лондоне и виллу в двадцать три комнаты в пригороде, то есть абы что точно на обед-ужин не подашь.
