Выпавшие на долю супругов тяжкие испытания не сплачивали, а напротив все больше отдаляли их друг от друга. Истощенная блокадой и переживаниями, резко состарившаяся и подурневшая Вера Владимировна больше не могла платить мужу «оком за око» и от того еще мучительнее переживала его внимание к женщинам, которым Зощенко с его мягкой улыбкой и церемонной обходительностью был мил даже в опале. После того как оголтелая травля немного стихла, он подрабатывал переводами, иногда даже что-то публиковал, изредка выходили переиздания старых книг. Как и прежде, Михаил оставался главным кормильцем семьи. Удивительное единодушие чета проявляла только в одном: даже в самые тяжкие годы поддерживала тех, кому было еще хуже. Невероятно, но в их доме нашли приют не только осиротевшая в войну племянница Веры, но и дети репрессированного вместе с женой Николая Авдашева, дочери которого Зощенко как-то преподнес первое в ее жизни коверкотовое пальто, казавшееся пределом роскоши.
В 1957 году исполнилось сорок лет их с Верой связи. Эту дату, выпадавшую на день рождения Михаила, Вера Владимировна, в отличие от дня свадьбы, всегда отмечала особо. Отпраздновали и на этот раз — Зощенко преподнес жене будильник.
А в декабре в Ленинград неожиданно приехала Надя Русанова: началось время оттепели и самые смелые из эмигрантов торопились повидать родных. С младшей Надиной сестрой Катей Зощенко случайно встретился на улице еще в середине тридцатых и с тех пор периодически виделся. Даже принес от нее Надину карточку, поставил на стол. И вот теперь Катя звала в гости: посидеть, повспоминать. Приличия ради пригласила, конечно, с женой. «Иди один!» — вдруг предложила Вера. И он, боясь спугнуть ее неожиданное великодушие, ни о чем больше не спрашивая, достал из шифоньера лучший костюм — настоящий, английский. Даже растеряв былой достаток и постарев, Михаил не утратил природной элегантности и слабости к хорошей одежде.
О чем он говорил в тот вечер с главной любовью своей жизни, так и осталось тайной. Но на вокзал провожать Надю не поехал. И Вера, торжествуя, записала в дневнике: «Сказал, что Надька его раздражает». Так в жизни Зощенко закончился роман с Надеждой. Но «роману» с женой Верой суждено было продлиться еще целых семь месяцев. И в самом конце общего пути давным-давно утерянный мир все же вернулся в их семью. Увы, слишком поздно...
Июльским днем 1958 года Михаил Михайлович в последний раз вышел из подъезда на канале Грибоедова, чтобы отправиться в Сестрорецк на дачу, купленную женой в конце тридцатых. Он еще не знал, что больше домой не вернется.
