— Дядя Эдик, решил вот продолжить дело отца и написал книгу «Новые приключения Карандаша и Самоделкина», — начал я.
— И чего ты от меня хочешь?
А я тогда не знал, что к известным литераторам бесконечно пристают писатели-дебютанты с просьбами дать рецензию, порекомендовать в издательство. Прочесть такие объемы никому не под силу, а молодые авторы, как правило, обидчивы и настырны. Понимаю, что к Успенскому с такими мольбами подходили, наверное, везде. Но дядя Эдик не был мне посторонним — друг отца. Увы, факт этот полезным для меня не стал, скорее наоборот.
— Твой отец был гением! — гремел Успенский. — Значит, на тебе природа точно отдохнет. Ну назови мне хоть одного ребенка известного литератора, который написал бы что-то стоящее. Не можешь? Потому что не бывает такого. Мы с Таней пробовали сочинять, но ничего у нее не получилось. И у тебя не выйдет.
— Вы хотя бы пару страниц прочтите — вдруг понравится.
— Что, мне заняться нечем, кроме как муть твою читать?! —Взял одну из дочек на руки: — Вот, Ира, посмотри на него. Лев Толстой в гробу переворачивается от зависти — Постников писать начал.
Я чувствовал себя побитой собакой. Елена из вежливости позвала на обед, Эдуард Николаевич лаконично закончил разговор, мол пусть ест и уматывает — дел полно.
Пообедал и уехал. Несколько месяцев пытался пристроить рукопись. Пока ходил по издательствам, вторую книжку написал. Везде отказывали, и я не придумал ничего лучше, как снова попросить помощи у Успенского.
«Валь, ну не приставай ко мне с этой своей ерундой, — ответил он. — Хотел же быть юристом — такая прекрасная мысль. Только избавь меня от своего так называемого творчества. Говорят: топи котят, пока маленькие, потом сложнее. Просто не пиши».
Не хотел помогать. Это потом я понял, что ему вообще не нравилось кого-то поддерживать, считал, что человек должен пробиваться сам. Его младший брат ведь тоже написал книгу, но так и не издал.
Таня — мы продолжали общаться — окончила лесотехнический институт. Но никуда не могла устроиться, и эта ее неприкаянность ужасно Успенского раздражала. С годами она все больше становилась похожа на Римму. Поначалу бесконечно жаловалась на то, что не может найти работу, отец денег не дает и она не представляет, что делать. Потом пошла на курсы парикмахеров. Снова звонит: «Валь, может, кому из твоих друзей подстричься надо?» Я Таню рекомендовал, она стригла по квартирам, но заработать получалось сущие копейки.
Стала встречаться с моим другом Сашей Беккером. Так, ничего серьезного. Однажды Таня предложила его подстричь: мол, на парикмахера отучилась, надо практиковаться. Находились они тогда неподалеку от дома, где располагалась мастерская Успенского. Пошли туда. Она уже ножницы достала, когда внезапно явился отец и заявил с порога, что ему работать нужно, дескать, уходите.
