Через несколько дней мама сказала, что мы снова идем в театр и я увижусь с папой. Сильно удивился, когда оказалось, что это не мультяшный администратор, а тот непримечательный, на мой взгляд, человек. Стоял и непонимающе моргал, не произнося ни слова. «Тимур, ну что же ты молчишь, поздоровайся», — подтолкнула мама. Я пробормотал: «Здравствуйте», — застеснялся, уткнулся лицом в ее юбку. «Новый папа» пожал мне руку. С того времени мы стали общаться, чаще всего встречались в театре: после спектаклей заходили к отцу в гримерку.
Профессия мамы не имеет никакого отношения к искусству — она инженер, но всегда оставалась завзятой театралкой. Дома скопилась целая коллекция программок разных лет: кажется, мама не пропускала ни одной более или менее громкой столичной премьеры. Не только в «Сатире», где служил отец, но и в других театрах.
Об их знакомстве рассказывала коротко. Это произошло в Вологде, где мама выросла, сегодня там по-прежнему живут бабушка и дед Владимир Альфредович. Спартак Васильевич приехал в провинциальный город на съемки приключенческой картины «Достояние республики». Фильм вышел на экраны в 1971 году, съемки проходили годом раньше. Я появился на свет спустя тринадцать лет, в 1983-м. Мама как-то упоминала, что еще в Вологде отец звал ее замуж. В то время он был холост (свадьба с режиссером монтажа Валентиной Казаковой — они с Мишулиным познакомились на программе «Кабачок «13 стульев» — состоялась в 1975 году. — Прим. ред.). Но мама отказала: семнадцатилетняя, она только оканчивала школу, а Спартаку Васильевичу уже перевалило за сорок. И мама решила, что ей еще рано думать о замужестве.
Однако связи они не теряли — виделись, когда отец приезжал в Вологду с концертами и спектаклями. У меня сохранились телеграммы, которые папа присылал маме с гастролей: «Звони мне по такому-то номеру, лучше с утра. Спартак». До моего рождения мама иногда его сопровождала. Еще в архиве есть сигаретная пачка с портретом отца, мама нарисовала его с натуры в 1981 году в поезде Новосибирск — Москва. По ее словам, Мишулин советовал продолжать заниматься рисованием, но жизнь сложилась иначе.
Дома мама часто пекла папе пирожки с капустой — он любил, когда много начинки и мало теста. Отвозила ему в театр или к поезду, когда уезжал на гастроли. Никаких других подробностей об их знакомстве и встречах не знаю. Конечно, сегодня я уже взрослый и накопились вопросы, но специально никогда маму не пытал, казалось неудобно лезть в душу. Для меня очевидно одно: отец стал для нее любовью всей жизни. Я ношу мамину фамилию, отчество — Сергеевич. Понимаю, что никакого Сергея Еремеева в ее жизни не было, но, видимо, нашлись достаточно веские причины вписать в свидетельство о моем рождении именно такие сведения. Возможно, после этого интервью мама сама захочет рассказать чуть больше.
