В Линовице, имении де Бальменов в Малороссии, Лев гостил прошлым летом: рисовал, собирал песни и сказки. Молодого человека, решившегося променять блестящую военную и придворную карьеру, которая открывалась перед выпускниками Пажеского корпуса, на романтическую долю служителя муз, де Бальмены принимали радушно: выделили флигель в саду, чем-то похожий на тот, в котором Алексей и Лев полуночничали нынче, и строго-настрого запретили детям мешать его работе. Граф Сергей Петрович считал себя знатоком в искусствах, сам рисовал и играл на фортепиано, гордился своим свободомыслием и любил рассказывать, как его однажды арестовали за то, что произнес на балу здравицу в честь Французской республики. Однако крепостных своих держал строго, за провинности сек по старинке.
Ольгин отец Степан Кабанов был в деревне старостой и пользовался барским доверием, Ольгу же господа держали при себе, даже брали на зиму в город. Их собственная дочь Манечка была с нею почти одних лет, и жена Сергея Петровича графиня Мария Павловна находила, что простонародная красота крепостной служанки выгодно оттеняет Манину утонченность. Просьбу Льва Жемчужникова позволить дворовой девушке позировать для портрета хозяева встретили с пониманием. Да и чего, в самом деле, жеманиться? Даже если и выйдет у них какой грех — что ж, дело молодое.
Кто ж в юные года с крепостными девками не баловался?! Ольга ходила во флигелек на «сеансы», после которых мыла барину кисти, чистила палитру. И хотя ее лицо, розовевшее при появлении Жемчужникова, и быстрые взгляды из-под ресниц в его сторону не укрылись от бдительного ока графини, особого внимания на это никто не обратил. Сам Лев на людях держался с Ольгой хотя и вполне дружески, но без нежности. Так что когда следующим летом Жемчужников написал графу, что был бы рад вновь навестить Линовицу, Сергей Петрович с женой были уверены: молодой человек увлекся их дочерью, которой прошлым летом давал уроки рисования. Что ж, Маня — девушка на выданье, и Жемчужников мог стать для нее подходящей партией.
Барышня, узнав о скором приезде Льва Михайловича, залилась краской и бросилась в гардеробную выбирать наряды. Дорогому гостю отвели все тот же утопавший в зелени флигель. В первый же вечер, сидя в уставленном книгами кабинете, Лев услышал, как тихонько скрипнула дверь: не дожидаясь его зова, Ольга пришла сама. Ни о чем не спрашивала, только целовала...
Глядя в темнеющий сад, Алексей Константинович все не решался обернуться, знал, что Лев ждет от него не просто сочувствия — помощи. А дело между тем нешуточное: увезти крепостную! Да за такое и в тюрьму угодить можно. А что станется с Ольгой, ежели поймают? Нет, надо как-то уговорить Леву. Выкупить девушку, в конце концов, за любую цену. Должны же де Бальмены войти в положение. Собравшись с духом, Алексей повернулся к брату и вдруг неожиданно для самого себя заговорил совсем о другом:
