Впрочем, обвинений в сухости и холодности удостаивалась и Елизавета Федоровна. При всей своей щедрости и готовности помогать людям она — в силу происхождения, воспитания и характера — также отличалась внешней отстраненностью. Благодеяния великих князей люди воспринимали как должное, зато охотно осуждали их мнимое равнодушие и надменность.
Тем временем судьба неумолимо отсчитывала дни, месяцы и годы. 14 мая 1896 года Николай II венчался на царство, а 18 мая произошла трагедия на Ходынском поле. В честь коронации предполагалась раздача подарков неимущим — пакетов с колбасой, булкой, пряником, леденцами, орехами и памятной кружкой. В ожидании тысячи людей, съехавшихся отовсюду, ночевали на поле, пили и плясали, а потом прошел слух, что буфетчики делят подарки, и огромная, ничего не соображающая толпа ринулась вперед, снося ограждения и ломая павильоны. В результате давки только по официальным данным погибли почти 1400 человек и пострадали 1500.
Легче всего было обвинить в случившемся московского генерал-губернатора — его одного. Обвинили... И дали прозвище «Князь Ходынский». Никого не интересовало, что контроль над подготовкой народных гуляний и поддержанием порядка был в ведении Министерства императорского двора. Слухи ширились, а Сергей Александрович не оправдывался. Напротив, чувствовал огромную личную ответственность за случившееся. Жертвовал деньги на пострадавших, оплачивал похороны, посещал раненых в больницах. Он немедленно подал царю прошение об отставке, но тот его не принял.
Тем временем в России все отчетливее ощущались пугающие перемены. Слова «вольнодумство» и «революционные настроения» на глазах обрастали плотью. Забастовки и теракты стали повседневностью. Сергей Александрович был сторонником жестких мер и противником демократических перемен, которых требовало общество, — и вскоре стал объектом особой ненависти: за ним следили, ему присылали угрожающие записки. Получала предупреждения и Елизавета Федоровна: ей советовали держаться подальше от мужа, чтобы остаться в живых. Сергей Александрович теперь ездил один — больше он не брал с собой в карету ни членов семьи, ни подчиненных. В очередной раз подав прошение об отставке, он на сей раз ее получил. Но это уже ничему не помогло и никого не спасло.
Что знали каменные псы, глядевшие вслед покидавшей Александринский дворец великокняжеской чете? Знали ли они, что переезд в Кремль не спасет Сергея Александровича и менее чем через месяц, 4 февраля 1905 года, он погибнет от бомбы террориста-эсера Ивана Каляева? Его останки Елизавета Федоровна будет собирать руками, сердце любимого супруга найдут на крыше на следующий день. А потом она пойдет в тюрьму к его убийце, пытаясь постичь, что же им двигало. Каляев скажет, что имел возможность убить Сергея Александровича неоднократно, но всякий раз с ним рядом была она. Елизавета Федоровна тихо спросит: «Неужели же вы не понимаете, что все равно меня убили?» Она дарует ему прощение, будет просить для Каляева помилования, но безуспешно.
В прежней, светски-мирской жизни ей больше не останется места. Она отрешится от мира, став основательницей и настоятельницей Марфо-Мариинской обители.
