К современникам относился одинаково тепло. Зверев был добрым человеком. Абсолютно всем художникам, невзирая на талант или его отсутствие, говорил: «Старик, ты гений!» — похлопывая по плечу. Единственный человек, которому за картины Анатолий ставил твердые колы, был Владимир Яковлев. «Почему кол? Хорошая же работа», — однажды заметил ему художник Владимир Немухин. «У него родители в каракулевых воротниках ходят, и ему все дозволено», — сказал Зверев. Думаю, он в Яковлеве соперника видел, равного.
Сам Толя любил подчеркнуть свое народное происхождение, «упростить» себя до предела. Однако все было совсем не так, как виделось. Однажды мы вместе пошли в зоопарк, рисовать животных. Я купила два маленьких альбомчика: один — себе, второй — ему. Впрочем, накалякала рисунков пять, которые сразу от стыда и выбросила. Толя тоже успел сделать несколько набросков, когда мы подошли к клетке со львом. Томившийся от жары и неволи зверь, распластавшийся в тесной клетке, мрачно поглядывал на толпившихся вокруг посетителей. Толя подошел вплотную и, периодически «простреливая» глазами льва, почти не глядя на бумагу, стал стремительно наносить на нее штрихи. Как на сеансе гипноза, лев вдруг медленно поднялся с пола и, приблизившись к решетке, в упор уставился на Зверева. Так и простоял он, почти не шелохнувшись, несколько минут, пока рисунок не был закончен. Впрочем, на льва смотрела, кажется, одна я. Остальные посетители с восторгом и удивлением рассматривали стремительно работавшего Зверева.
Когда мы вышли из зоопарка, Толя обнаружил громадное бревно, на которое мы и уселись. Был чудный день, светило солнце, чирикали птички… Художник вытащил из кармана бутылку коньяку, и полилась беседа. Надо заметить, что Зверь нечасто бывал откровенен. Не допускал в свой особенный мир. Любил юродствовать, шутить и крайне редко говорил серьезно. Так вот, тогда я впервые видела его серьезным. Боже мой, о чем мы только не говорили тогда! И о философии, и о поэзии, и о музыке… Я ни слова не произнесла, а только слушала и слушала. И подумать не могла, что этот самобытный художник, балагур в рубашке наизнанку, так много знает! Невероятно много знает!
