Ведь в отличие от окружавших ее товарок Груша окончила хореографическое училище с похвальным листом, на выпускном экзамене получила 11 баллов из 12, ее заметили, но каким разочарованием стал Мариинский театр, куда ее определили танцевать! Ее на годы забыли в кордебалете только потому, что она не была миленькой и хорошенькой куколкой, каких любил главный балетмейстер «Мариинки» — Мариус Петипа. У Груши Вагановой решительные крупные черты, славянской ее внешность не назовешь, ведь ее отец, Акоп Ваганов, был родом из персидских армян. Говорили, что ее лицо не поддается гриму, на нем не нарисуешь трогательного романтического выражения. Да и фигура подкачала. Вечное тайное огорчение Груши — ее фигура. Слишком мускулистые и крепкие ноги, словно тяготеющие к земле, широковатые плечи, не особенно изящные жесткие руки, им недоставало природной плавности. Зато — тонкая талия, красивые огромные серо-зеленые глаза, да и не только это! Грушенька чуть ли не лучше всех в ее классе, а сейчас — в театре владела техникой классического танца; зная все свои недостатки, занималась в училище до изнеможения, до седьмого пота. Мало кто из педагогов, разве что Екатерина Оттовна Вазем, подробно раскладывал сложные танцевальные па на элементы, так Груша делала это сама и добилась того, что даже такое сложное движение, как большой прыжок, она научилась выполнять безупречно, практически без разбега, открыв для себя его секрет. Однако никто в театре не желал этого замечать. Дебют Вагановой на сцене «Мариинки» лучше не вспоминать; пришлось держать в узде лицо и язык, когда ей объявили, что займут в спектакле «Млада» в качестве 56-й тени! Матери и сестрам — отец к тому времени уже умер — Груша даже не упомянула про свой позор — стыдно! Молча, сжав губы, терпела грим, пуговичка на танцевальном платье оторвалась под ее раздраженными нетерпеливыми пальцами, а уже по дороге на сцену, бегом спускаясь по лестнице, Груша споткнулась и, потеряв равновесие, упала и ударилась затылком о мрамор ступеней так, что искры из глаз посыпались. 56-я тень еле стояла позади всех, голова болела и кружилась, подташнивало, тяжело было находиться в застывшей позе с натянутой, как струна, спиной… Разве об этом она мечтала с 10 лет, с тех самых пор, как ее, бледную некрасивую худышку, дочку капельдинера «Мариинки», бывшего унтер-офицера в отставке Акопа Ваганова, приняли в балетное училище? Родителями Груши руководил простой расчет: три дочери, Груша младшая, они очень бедны, еле сводят концы с концами, а интернат училища брал воспитанниц на полный пансион и даже оставлял на летние каникулы, если родители того желали. Грушенька была единственной в классе, кого никогда не забирали домой на летние месяцы, и соученицы дразнили ее «бездомной», что было очень обидно и больно. Вообще отец не раз повторял своей младшей дочери, что вовсе не ради будущей славы отдали ее в балет: даже если всю жизнь она простоит «у воды», то по крайней мере сумеет прокормиться жалованьем танцовщицы.
Не тут-то было. Груша возненавидела кордебалет, считая его унизительным для себя, и постоянно являлась незваной в репетиционный класс солисток — Карсавиной, Павловой, Преображенской. Ее пытались выставить за дверь, но упорная и дерзкая Ваганова все равно возвращалась, становилась в угол и упрямо повторяла с примами все движения, заучивая неизвестно зачем сольные партии.
