Вдруг подсаживается ко мне старушка и спрашивает: «Ты что рыдаешь?» Говорю: «Да вот не знаю, как поступить». Она отвечает: «Не плачь. Как решила — так и делай». И у меня внутри как-то все улеглось. Я восприняла ее слова как знак. В моей жизни вообще много мистики и знаков, будто кто-то наблюдает за мной и помогает… Я хотела уехать в Москву — значит, так и следует поступить. На следующий день сели с подругой в поезд и отправились в столицу. В Питер я больше не вернулась…
Москва встретила нас сурово. Оказалось, наши творческие амбиции тут никому не нужны. Мы мечтали, что московские театры встретят нас с распростертыми объятиями, но выяснилось, что тут и своих молодых и талантливых режиссеров хватает…
Переезжали с квартиры на квартиру — то у одних знакомых поживем, то у других.
Я приехала с большими чемоданами вещей, но постепенно в этих скитаниях растеряла большую часть багажа: то тут что-то оставлю, то там, получилось, что мои вещи осели по всей Москве.
Одна знакомая пустила нас к себе пожить и разместила на надувном матрасе. В это время мы с подругой, устав искать работу в театре, решили временно оставить эту идею и пойти поработать официантками. Трудовой день начинался в 6 утра, надо было подняться ни свет ни заря, сдуть и убрать свой матрас, да так, чтобы хозяйка квартиры не проснулась. Ох, это было испытание… Но в официантках мы задержались недолго: перебили кучу посуды, вымотали нервы и через несколько дней решили уволиться.
Потом отправились в «Останкино». Я надела красное платье, красные колготки и победно вошла в справочную телевизионного центра.
«Где, — говорю, — у вас тут программы снимают?»
В «Останкино» мы приходили каждый день, как на работу. Наконец нас заметили бригадиры по массовкам и стали приглашать на программы. Никогда не забуду, как на шоу Малахова с подругой заснули. Эфир был скандальный, героиня очень страдала, а мы так устали, что клевали носами. В итоге решили: сначала сплю я — она работает, потом меняемся. Благодаря этим съемкам в массовках заработали столько, что смогли снять квартиру в Новых Черемушках и чувствовали себя вполне обеспеченными девушками!
Так что когда я пришла на Киностудию им. Горького к Грачевскому, от голода не умирала.
Решила: посмотрю. Понравится — останусь, нет — уйду. Но мне понравилось. Работа меня захватила. А личность Грачевского — и того больше...
Грачевский на площадке — абсолютная величина. Никто не может ничего сказать ему поперек. Все трепетно выполняют его волю, благоговеют. И я тоже в полной мере испытала на себе магию его личности.
Я видела перед собой не мужчину, с которым у нас была разница в возрасте 38 лет, я видела Мастера. И точно так же, как и все, смотрела и слушала его с замиранием сердца. А уж когда он стал обращать на меня чуть больше внимания, чем на всех остальных… ну, тут устоять было просто невозможно. Я совершенно поддалась этому гипнозу. Можно сказать, сама вознесла Бориса на пьедестал из абсолютного восхищения и обожания.
…Когда съемки фильма закончились, я уехала к родителям в Харьков.
Грачевский тоже уехал из Москвы. Но дома я места себе не находила, все было пусто, странно, не хватало той суеты и шума, в которые я была погружена в Москве. Не хватало Грачевского. И Борис, думаю, испытывал схожие ощущения. Он столько времени видел мои восторженные глаза, устремленные на него, а теперь их не было рядом... Однажды прислал мне СМС: «Соскучился». Я поняла, что мне просто необходимо его видеть, что без него уже не могу! И как сумасшедшая полетела в Москву.
Мы снова встретились на студии в Москве, и у нас начался служебный роман. Сначала мы старались, чтобы об этих отношениях никто не знал. Хотя Борис был свободным человеком, его предыдущий брак закончился пять лет назад, и с точки зрения морали мы никому не делали больно.
Но я знала, что о Борисе ходит слава большого любителя девушек. И мне не хотелось стать очередной пассией на время.
…То, каким вниманием Боря пользуется у женского пола, я поняла довольно скоро. К нему везде и всегда, как мотыльки на свет, слетались подруги и знакомые, все с ним мило щебетали, Боря ласково обнимал девушек за талию, хлопал по коленкам. А уж сколько СМС приходило! Телефон звенел постоянно. Когда я стала женой Грачевского, этот поток прервался: я просила Бориса при мне перезванивать особо рьяным поклонницам и просить их поубавить свой пыл, потому что у него «жена ревнивая». Это помогало, но только на время. Звонки продолжались — ему, а потом и на мой телефон, правда, уже не лирического свойства, а все больше с угрозами — с проклятиями и пожеланиями смерти.
