Естественно, я вызвала милицию. Как назло, в этот день по городу дежурил ОМОН. Приехавший наряд как следует отделал пьяных мужиков и увез их в кутузку. На следующий день, очухавшись, они решили в отместку отколошматить меня. Через стенку я слышала их обещания сделать из меня котлету. По их громким голосам поняла, что они уже хорошо приняли на грудь. Что делать? Путь к телефону был отрезан. Я забаррикадировала дверь шкафом и тумбочкой, быстро собрала вещи и выпрыгнула в окно. На улице ночь, идти некуда. Пришлось ночевать на диванчике в гримерной театра.
Слава богу, в Питере жила давняя подруга отца. Ее соседка по лестничной площадке рано овдовела, дочь выросла и уехала в Европу, а она осталась одна в трехкомнатной квартире.
Я сняла у нее комнату. Так судьба свела меня с прекрасной женщиной. Евгения Дмитриевна стала моей крестной. До сих пор мы с ней — одна семья.
Много чудес мне приготовил любимый город. Например, именно там я стала сниматься в кино.
Когда приехала в Питер и выступила с песней по телевидению, про 17-летнюю певицу Таню Абрамову написала восторженную статью газета «Смена». Под моей фотографией был заголовок «Рыжее чудо».
И надо было такому случиться, что газета попала в руки ассистентки Виталия Соломина! Он собирался снимать исторический фильм и искал главную героиню.
Пересмотрел всех абитуриенток Москвы и Питера, ассистенты все не могли понять: кого же ищет Соломин? «Виталий Мефодиевич, — спрашивали, — опишите, пожалуйста, какой должна быть героиня?» Он кратко отвечал: «Это должна быть молодая Россия!» Емко, понятно, но найти очень сложно.
Как-то одна из ассистенток Виталия Мефодиевича ехала в метро и увидела рекламу газеты «Смена». Вспомнила про статью о рыжеволосой девочке и стала меня искать. Так я попала в кино. И если бы не Соломин, не знаю, стала бы я вообще сниматься когда-нибудь.
В фильме я должна была играть 16-летнюю владелицу усадьбы Крутоярск — богатейшую невесту, красавицу и сироту, которая становится соблазнительным «объектом» для опекунов и их сыновей.
На съемочной площадке Виталий Мефодиевич был со мной, новичком в кино, предельно деликатен.
Очень много помогала и Алиса Бруновна Фрейндлих, давала ценные советы — как носить перчатки, шляпки. Я же нигде не училась актерскому мастерству, приходилось все осваивать прямо перед камерой.
К Соломину я относилась как к отцу, а он ко мне — как к дочери. Многие у Виталия Мефодиевича даже спрашивали: «Это ваша дочь?» Он, устав отрицать наше родство, стал говорить: «Да!» Ведь мы были очень похожи — оба рыжие. У меня есть фотография с фестиваля: сидим рядом, рыжие, курносые, и смеемся.
Первое, что он сделал, когда меня утвердили на роль, — вызвал из Питера в Москву к своему зубному врачу. Решил, что на старой пленке будет видна маленькая щербинка на моих зубах. Помню, встретил меня на вокзале, привез к себе домой, где я познакомилась с его потрясающей женой и дочерьми — Настей и Лизой. Я не могла на них насмотреться: как разговаривают, как уютно живут. И мне захотелось тогда, чтобы у меня была такая же семья, как у Соломина.
Но задача оказалась непростой: в Питере у меня было много романтических отношений, но они не были особо запоминающимися. Я ждала настоящего чувства, сильного, на всю жизнь.
После премьеры фильма я снова оказалась на распутье: все-таки петь или сниматься?
