Александр Левенбук учился на врача, но неожиданно стал… няней — радионяней из одноименной передачи, которую помнят все, кто рос в Советском Союзе. Теперь Левенбук нянчится с театром, и на эту тему — первая история. Однажды приятель повез его в так называемый мужской салон — показать, какая она разнообразная, капиталистическая жизнь.
«Художественный руководитель еврейского театра «Шалом», — представил он Александра Семеновича вышедшим к ним двухметровым девицам. И одна из прелестниц, с хлыстом в руке, переспросила: «Шалун?»
А ведь Левенбук и вправду человек веселый и не без шалостей, которые иногда у него случаются сами собой.
— Проходил я очередную практику в мединституте, и за мной закрепили палату больных, перенесших инфаркт. Во время профессорских обходов я, как всегда, шел последним, но о том, что я студент, пациенты не знали. И как-то раз один из них спросил меня: «Доктор, а когда мне можно будет спать с женой?» С важным видом я ответил ему: «Знаете, организм человека устроен мудро, и если вы почувствуете, что вам это необходимо, значит, можно». Дома похвастался маме, медику, — вот, мол, какой я находчивый! Но она вдруг закричала: «Ты не врач! Ты — убийца! Человеку надо еще три месяца восстанавливаться!» Я еле дождался утра и помчался в больницу.
Вхожу в палату: постель застелена, того мужчину уже выписали. Узнаю в регистратуре его домашний телефон, звоню: уехал с женой в деревню, в какую, никто не знает. Два месяца я обливался холодным потом, думая об этой истории.
Но однажды вернулся домой, и мама мне: «Звонил твой больной. «Ваш сын, — сказал, — настоящий врач: как он посоветовал, так я и сделал. Спасибо ему».
— Почему-то часто юмористы вырастают из людей, которых строго воспитывали. Вас пороли?
— Нет, но воспитывали и вправду строго. Во время войны мы с мамой и старшей сестрой жили в эвакуации в Уфе, и я вместе с другими мальчишками-москвичами подрался там с ленинградцами.
Что-то кому-то разбил, после чего меня «сослали» в деревню с хорошим названием Благовар. Кто поехал со мной в «ссылку», не помню, мама точно осталась в городе — она ведь работала. Там, в деревне, я пошел в первый класс. «Четверка» в нашей семье считалась позором, а за «тройку» могли убить физически. Однажды мать меня за «тройку» душила, еле отняли ребенка. Потом я учился в Первом медицинском институте, который окончила сестра. Ее, круглую отличницу, там все знали, и мне было неудобно отставать. Впрочем, к тому времени я уже сам сообразил, что надо прилежно заниматься.
— И сильно вы преуспели на медицинском поприще?
— Помню, во время моей практики в городе Ефремове Тульской области привезли к нам мужика, он жал серпом и порезал себе руку.
