В юности как-то записал в дневнике: «Охота человеком стать!» Эта охота не перегорала никогда — ни в мальчишеские годы, ни потом. Искал я на разных путях, много лет порывался «рубить концы, отдать швартовы», пробуя себя в «мужских» профессиях, а пуще всего мечтая о море...
Хоть и снимался я в кино с завидной регулярностью, понадобились годы, чтобы примириться с актерской профессией.
Не давали покоя гены предков — провинциальных интеллигентов. В роду врачи, инженеры, энергетики — люди, живущие интересами и нуждами страны. А актер? Помните, в «Рублеве» у Тарковского: «Бог создал священника, а сатана — скомороха…» Друг мой, Валя Каган говаривал: «Юрка, ты из нашей компании». Какой же актер без эмоциональности? Но это с одной стороны. А с другой — происхождение «стеснялось», требовало «дело делать». Может, вышел бы из меня и проповедник. Только и здесь загвоздка: я, как и мои пращуры, реалист и верю исключительно в силу человеческого духа.
Евдокия, моя бабка по отцу, считала себя красавицей, называла «сдобной». В Сибири оказалась в детстве, когда столыпинская реформа сделала переселенцами тысячи крестьянских семей из центральной России.
Уже на Салаирском серебряном руднике удочерил ее богатый, да бездетный родственник. Дуся выросла избалованной девицей, в женихах как в соре рылась. Приехала как-то погостить к своей замужней сестре в Томск. А у той — квартирант Александр, вернувшийся с Русско-японской войны. Влюбился. Предложил руку и сердце. Дуся немного пофордыбачилась да и согласилась. Семейное предание гласит, что не последнюю роль в ее решении сыграл некий самовар — обещанный сестрой подарок на свадьбу. Но как бы там ни было, а пара вышла «на всю жизнь». Дед мой Александр был олицетворением благородства. Моя покойница теща, которая считала, что ее род чуть ли не от Радши — предка Пушкина, застала деда уже в параличе. И сказала тогда: «Какой очаровательный человек!» Дед ничего о себе не рассказывал, а я, увы, не спрашивал.
Только нет-нет да и замирал от удивления перед ним. Никаких «двух мнений» для деда Александра не существовало, такой вот человек чести.
Был он геодезистом высшего класса, дослужился до начальника экспедиции. При советской власти его очень уважали как «штучного» специалиста, но относились с осторожностью — считали, что он «из бывших». Даже у моего отца в свое время возникли сложности при поступлении в институт — мол, происхождение подкачало. По метрическим записям дед был из крестьян Пензенской губернии. Но никто, общаясь с ним, «крестьянской закваски» не замечал. Напротив — он казался обломком ушедшей аристократической эпохи. Откуда взялись эта стать и такт? Нет, конечно, все мои родственники — люди воспитанные.
