На следующий день все-таки доучила монолог и показалась Татьяне Васильевне.
— Да, вы имеете право это играть, — сказала Доронина. — А чем вообще занимаетесь? Где-то работаете?
— Преподаю в Щукинском театральном институте.
— Зачем же вы это делаете? Вам сейчас надо играть, играть. Потом когда-нибудь будете преподавать.
Я поняла это как «бросайте вы эту ерунду, идите ко мне в театр». Но пойти к Дорониной не решилась. Во-первых, преподавать мне было интересно и я уже много сил потратила на студентов, года три с ними проработала, наверное. А во-вторых, после истории с Враговой я не была уверена, что уживусь в этом театре.
— У вас ведь был и «телевизионный период»? Одно время вы вели программу «Доброе утро» на Первом канале. Вам было комфортно в роли телеведущей?
— В принципе, я быстро освоилась и месяца через три уже практически не смотрела сценарии, которые мне давали, и сама могла их писать, там все было по шаблону. Как-то спросила редактора: «А почему вы одних и тех же людей приглашаете?» Оказалось, что мы должны были действовать в соответствии со списком утвержденных героев и приглашать тех, кто не был утвержден, не могли.
— Работа на телевидении прибавила вам популярности?
— Зрительские письма приходили мешками. Тогда еще не было соцсетей. И потом многие писали и звонили с вопросом: «Куда пропала Сазонова?»
— Куда же вы пропали?
— В Щукинском мне предложили стать художественным руководителем курса. Я согласилась и ушла с телевидения. Совмещать эти две работы было нереально.
Что касается телевизионной популярности, то были смешные случаи. Однажды я зашла в магазин на Новом Арбате. Навстречу — приятный мужчина интеллигентного вида:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте...
— Мы же с вами знакомы?
— Нет, вы ошиблись.
Наступила пауза, после которой он радостно воскликнул: «А-а, вы из программы «Время»!»
В работе телеведущей были и свои минусы. Например, я не могла сняться в каком-то сериале без разрешения начальства. Однажды проигнорировала это негласное правило и почувствовала, что это изменило отношение ко мне. Но я не люблю жить и работать в бесконечных ограничениях, и после сорока, наверное, поздновато начинать телевизионную карьеру.
Никогда не забуду, как однажды в Щукинском ко мне подошла одна наша дама:
— Галина Петровна, вы всегда были такой жизнерадостной! Почему вдруг перестали улыбаться?
— Добрые мышцы лица устали, — ответила я.
В «Добром утре» все время держала улыбку. Был момент, когда почти все остальные ведущие ушли в отпуск и у меня случился просто марафон эфиров, я очень устала. Вообще, это была работа на износ. Я приезжала в «Останкино» к двенадцати дня, дальше был грим и костюм, в час или в половине второго начинались интервью с гостями, запись подводок — и так до половины восьмого вечера, без перерыва. Потом я могла поесть, полежать, но должна была оставаться на работе до половины второго ночи, потому что в полночь шел эфир на Дальний Восток. Иногда возникали косяки в подводках, их нужно было переписать. Утром я шла в институт и работала до позднего вечера. Это если не было съемок в каком-нибудь сериале. Один раз я вернулась домой в половине третьего ночи после телевизионной смены, а в шесть утра за мной пришла машина, чтобы везти на съемочную площадку. Вечером после 12-часовой смены я отправилась на репетицию!
— Наверное, это случилось, когда вы снимались в очень длинном и популярном сериале «Врачебная тайна»?
