Мы праздновали в Театре Вахтангова 23 октября 1981 года день рождения Щукинского. После выступления на сцене я вместе с однокурсниками отправилась на самый верхний ярус, где были наши места. Там было очень душно, и в какой-то момент я вдруг осела на пол и потеряла сознание. Паша Русланов вынес меня в коридор на руках. Обморок я себе объяснила переутомлением, потому что катастрофически не высыпалась и не отдыхала. Каждый день вставала в семь утра. Сначала ехала в институт, после занятий отправлялась репетировать в Театр Пушкина и домой возвращалась в двенадцать ночи.
К гинекологу я пришла только в январе и на голубом глазу стала рассказывать об огромной нагрузке, от которой, очевидно, случился гормональный сбой. «Хорошо, давайте вас посмотрим», — улыбнулась она. Посмотрела, подняла на меня во-о-от такие глаза и сказала: «Деточка, да вам надо рожать!»
У нас говорят: артист — это оценка факта. Он должен уметь принять неожиданное событие. Как бы я отреагировала на такое сообщение доктора на сцене? Вскриком, слезами? В жизни только поинтересовалась совершенно ровным голосом:
— Какой у меня срок?
— Пять месяцев.
И увидела, как привстала ошеломленная медсестра.
— Вам надо сдать вот эти анализы и эти...
— Хорошо.
Оделась, вышла из кабинета, спустилась вниз, надела шубу, вышла на улицу... и расхохоталась. Вот когда произошла оценка факта — началась истерика. Родила я в мае и, когда мои однокурсники показывались в театры, занималась сыном. В Театре Пушкина и Театре Вахтангова вместо меня сыграла моя однокурсница. Но я понимала, за все надо платить, и относилась к этому спокойно.
— Вы достаточно рано стали мамой. Это было нелегкое испытание?
— Сначала — нет, все было забавно. Малыш дает много впечатлений, ты каждый день совершаешь какие-то открытия. Вскоре я осознала, что ребенок — это не игрушка, а судьба, это человек. Первое время мне вроде хотелось куда-то бежать и что-то делать, потому что до этого я была очень плотно занята и много работала. Но я не могла оторваться от своего Сережи. Помню, ему уже полгода было, а я по какой-то причине однажды ночевала не дома, без него, и прорыдала всю ночь. Настолько сильная у меня была связь с ребенком, просто животная, ее невозможно было контролировать. В какой-то момент я стала просто сходить с ума от постоянного беспокойства за сына и мыслей о том, что с ним может что-то случиться, и обратилась к Богу, чтобы он принял нас под свою защиту. Господь помог, я успокоилась.
— И сколько вы просидели дома?
— Около двух лет. Потом мне позвонили из Щукинского и рассказали, что Евгений Петросян ищет молодую актрису в программу «Как поживаете?», которую он готовит вместе с Еленой Степаненко. Я не очень хотела показываться. Это все-таки была эстрада, а я про эту стезю никогда не думала. Но Евгений Ваганович был уважаемым человеком, мастером своего жанра, и я решила попробоваться. Он меня взял с обещанием, что в течение двух лет я никуда не уйду. Программа была рассчитана на этот срок.
— Как вам работалось с Петросяном и Степаненко?
— Мне с ними было хорошо. И любопытно. Знаете, в театре есть так называемая четвертая стена — воображаемая грань между актерами и зрителями. Когда ты работаешь на эстраде, ее нет, ты напрямую обращаешься к залу, и к этому надо привыкнуть. И юмор — особый жанр. Там своя подача, репризы. Петросян предлагал мне сделать свою программу, но я отказалась и через два года от него ушла. Решила, что не все звучит «вкусно» из уст молодой женщины.
