У меня короткие планы. Надеюсь, в мае мы выпустим неплохую премьеру.
— Интересно, а как спустя столько лет в вашей жизни появился «Современник»?
— Театр сам на меня вышел. Они предложили материал. Но я отказался. Они пообещали рассмотреть любое мое предложение. Я его сделал, они над ним думают. А пока они выступили с предложением сделать «Мещан». Я прочитал пьесу, она мне понравилась, и я согласился. И рад тому, что сейчас репетирую в этом театре. Несмотря на то что в «Современнике» многих артистов уже нет, осталась их энергетика. До сих пор ощущается, что здесь были и Олег Николаевич Ефремов, и Евгений Александрович Евстигнеев, и другие — вся эта плеяда блестящих актеров. Для меня память о них — это тоже большой стимул.
— Вы один из самых свободолюбивых артистов, все знают, что предпочитаете не принадлежать ни одной труппе, а просто играть в спектаклях, которые вам интересны.
— Не служу, но задерживаюсь надолго. Вот в «Ленкоме» я задержался на восемь лет, играя «Небесных странников». Спектакль шел до смерти Марка Захарова, потом его сняли. Еще у меня есть новосибирский театр «Красный факел», где я уже 12 лет играю «Маскарад».
— Вам еще не предложили стать штатным артистом театра «Современник»?
— Нет. И не предложат, потому что знают ответ. Я такие варианты даже не рассматриваю. Какой смысл? Чтобы лежала где-то трудовая книга? Я и раньше не видел в этом смысла. И тем более не вижу сейчас, когда достиг не высшей власти, как сказано у Пушкина, но пенсионного возраста.
— У артистов есть пенсионный возраст?
— Конечно.
— Задам некорректный вопрос: какая у вас пенсия? Тысяч 20—25?
— Меньше. Потому что у меня нет никаких регалий и заслуг перед отечеством. Но мне и не нужно. У меня все есть. Я живу, как хочу, и играю на той сцене, где хочу.
— Да, меня поразил факт, что, в юности дав с товарищами слово отказываться от званий и регалий, вы ему следуете. Хотя все остальные это обещание нарушили.
— В молодости, когда я служил в Театре Армии, мы действительно поклялись отказываться от всех званий. Я не буду сейчас называть артистов, которые дали такое обещание... Но у всех уже звания есть. Они передумали, а я нет. До сих пор считаю, что звание — атавизм. К искусству этот ярлык не имеет ровным счетом никакого отношения. Какие-то чиновники решили, что артист заслуженный или народный. А кто им дал эти полномочия? В этом есть какая-то ошибка. Да и соглашаться: «Да, я народный!» — мне кажется, как-то неловко. Но быть народным выгодно. Получается, другие артисты побеспокоились о персональной пенсии и о том, где похоронят, а я нет. Но я почему-то думаю, что, когда все произойдет, это будет не так важно.
