— Сколько ей уже лет?
— Девятнадцать.
— Она раньше хотела снимать кино, продвигается в этом направлении?
— Сейчас уже нет. Ее действительно интересовали съемки. Она сняла курсовой минутный фильм «Расставание». Я был просто в восторге! Я в ее возрасте так снять не смог бы. Ее успехи меня радуют больше своих. Я вижу, что она не пустой человек, а чувствующий, со своим отношением к миру, которое она умеет выразить. Правда, режиссером она быть не хочет. Ей ближе актерство. Они с однокурсниками и Чехова разыгрывают, и Шекспира. Делают этюды, отрывки, пьесы. Иногда она присылает фотографии. Видео не шлет, стесняется.
— Вы счастливы, что она идет по вашим стопам?
— Не могу сказать, что счастлив. Если она в этом найдет свое предназначение и от этого будет получать удовольствие, то большего мне и не нужно. А уж как сложится ее судьба, одному Богу известно, никто не знает. Я ей сказал, что это очень трудная профессия. Самая прекрасная, но невероятно трудная, особенно для девушки.
— Почему особенно для девушки? Потому что больше возрастных ограничений, меньше женских ролей?
— Это тоже. Но в основном из-за того, что режиссеры — мужчины. И с актрисами у них возникают не всегда только творческие отношения. Я ее как отец об этом предупредил. Она выслушала... И пошла своей дорогой. Это нормально. Конечно, я очень хочу, чтобы у нее в жизни все сложилось, переживаю за нее. Потому что люблю свою дочь безгранично. Маруся — моя главная любовь в жизни. Она умница и красавица.
— Маруся уже снималась в кино?
— Дважды, совсем маленькой. В польском фильме она сыграла непоседливую девочку на почте, которая дергала маму за пальто: «Пойдем! Пойдем!» А в русском сериале стояла в поле, а рядом проезжал на повозке герой и спрашивал: «Девочка, а ты не знаешь, где Семен Васильевич?» И Маруся показывала в дальнюю даль: «Вон там».
— Какой она была в детстве?
— Не буду описывать, но расскажу об одном эпизоде, который я запомнил на всю жизнь. Она была еще крошечной. Как-то вечером я ее убаюкивал, потом положил в кроватку, укрыл и вдруг заметил, что она на меня сморит. Смотрела так, как будто все обо мне понимает. Это был взгляд совершенно взрослого человека. И я не выдержал, отвел глаза. Мне стало неловко от этого взгляда. Мне кажется, она была совершенно особенным ребенком. Но так, наверное, о своих детях думают все любящие родители.
