Порой она бывала строга. Я слышала холодные нотки в ее голосе и начинала перебирать в голове, что сделала не так. «Я же не знала, что ты не такая, как я. Я-то без башки была — не знаю, как выжила», — объясняла она потом.
А я была идеальным ребенком — хорошей, послушной, никогда не капризничала. Даже подросткового бунта не было. Он проявился позже — в недовольстве собой. Например, я очень комплексовала по поводу своей внешности. Считала себя страшненькой, неуклюжей. Мне казалось, что в метро только и смотрят на мои недостатки. Мне говорили: «Ты же красавица!» И я сразу чувствовала себя неуютно: а как соответствовать? Что надо сделать, чтобы не разочаровать?
Для уверенности девочке, конечно, важна любовь отца — мужская энергия, чтобы ощущать себя принцессой, королевой. Со своим папой я практически не общалась 14 лет. Все это время я росла со вторым мужем мамы, режиссером Кириллом Мозгалевским.
В нашей с мамой жизни Кирилл появился, когда мне было меньше двух лет. Очень добрый, простой — он сразу стал для меня таким домашним другом, который обо мне заботился. С ним было интересно. Кирилл — человек энциклопедических знаний. Он рассказывал мне про космос, телепортацию и путешествия во времени. Один раз я не успела подготовиться к уроку и попросила его вкратце рассказать мне про Александра Македонского — он прочитал мне двухчасовую лекцию, из которой я, конечно, ничего не запомнила.
Кирилл всегда меня поддерживал, говорил, что я лучшая, что уникальная. А еще рассказывал, что в детстве я могла видеть сквозь стены: «Я показывал листок с рисунком, а ты сидела в другой комнате и говорила, что на нем изображено». Я почему-то отчетливо это помню. Но, возможно, Кирилл так часто об этом говорил, что мое воображение само собрало эту яркую картинку. У нас до сих пор замечательные отношения несмотря на то, что с мамой они развелись. Думаю, он до сих пор ее любит. Просто по природе он человек несемейный.
