— Если журналисты и кинокритики не смогли сразу разобраться в истории братьев, блуждающих по потустороннему миру в поисках того, чего не может быть, чего ждать от простых зрителей, купивших билеты? Меня также неприятно поразило заявление вашего соавтора Романа Михайлова: «А мы снимали это для себя». Почему, где ваши продюсерские амбиции?
— У меня, честно говоря, их особо не было. Мы это сделали, потому что не могли не сделать. История моей дружбы с Романом обширна и глубока. Михайлов — математик мирового масштаба, доктор физико-математических наук, профессор РАН. Работал в Принстоне, Санкт-Петербургском университете, у него своя лаборатория. Но сейчас он вообще отошел от науки и занимается исключительно творчеством. Он прекрасный, замечательный, глубочайший писатель, один из лучших, которые есть в России. Я репетировал спектакль по Роминому произведению у Андрея Могучего. Собственно говоря, Андрей меня с ним и свел. И случилась дружба с первой улыбки. Спектакль сейчас идет в Театре Наций, он называется «Сказка про последнего ангела», название взято у Луцика и Саморядова, потому что у Ромы этот рассказ назывался «Героин». Но, как вы понимаете, спектакль с таким названием выпускать в Москве как-то не совсем правильно.
Поскольку Рома — писатель и философ, а философией я увлекаюсь давно, мы сошлись с ним на метафизике. И если говорить про жанр нашей «Сказки...», то это и есть такой метафизический реализм, который меня всегда завораживал. Магическим реализмом я занимался еще в БДТ, когда ставил «Эрендиру» по Маркесу. А здесь мы немножко ушли в наш русский метафизический реализм. Но изначально я вдохновлялся Мамлеевым, Головиным, а Рома, как мне кажется, их прямое продолжение. В какой-то момент я просто замлел от его текстов, мы много размышляли, беседовали за чашкой чая и сошлись на том, что наши мироощущения по преимуществу совпадают.
Через какое-то время я снимался в Петербурге, и Рома мне позвонил: «Приезжай, я тут кое-что придумал». Приехал, он рассказал сюжет «Сказки...», а я сразу понял, что это надо снять, меня это дико захватило. На самом деле эта работа задумывалась как лабораторная: сняли сцену, подождали, придумали другую, додумали, потом еще сняли. Я не ожидал, что это выйдет в прокат, вообще не было об этом разговора. Мы это делали для себя, про себя, про наши мысли, ощущения, сверхчувственные опыты. Снимали долго, около двух лет, пережили карантин. В фильме сыграли ребята, которые не бездельники, а занятые люди. Всех надо было собрать. Сережу Пахомова привозили из Берлина, притаскивали Кира Полухина, Женю Ткачука... Все работали бесплатно, за идею. Снимали все это на свои три копейки, сами обо всем договаривались. У нас сложилось такое боевое братство, которое продолжается. Я отошел от режиссуры, Михайлов справляется без меня, зачем мешать? Но если нужна помощь или Рома зовет: «Сыграешь?» — с огромным удовольствием в этом участвую.
