— Можете рассказать чуть поподробнее о плюсах и минусах работы в репертуарных театрах, с которыми вы сталкивались?
— Работа в труппе подразумевает то, что театр — это приоритет. Нередко обстоятельства складывались так, что мне приходилось отказываться от съемок. Потому что в театре главное — репертуар, какой-то жесткий график, который нельзя менять, поскольку зрители заранее приобретают билеты на спектакль, ходят на того или иного актера. И далеко не всегда и не со всеми можно договориться о том, чтобы тебя подменили. Нередко так случалось, что терял интересные киноработы. В Театре сатиры мы, на мой взгляд, как-то очень правильно договорились о том, что заранее предупреждаем друг друга, идем друг другу навстречу, договариваемся и приходим к консенсусу по поводу моих киносъемок, стараемся минимально доставлять друг другу проблемы. Для меня это была одна из самых важных договоренностей, которая помогает продолжать наше сотрудничество.
— Этого не было в театрах, где вы работали прежде?
— Моя театральная история вообще складывалась непросто. Я выпустился из театральной академии в 1996-м, когда театры бедствовали, публика туда не ходила, да и кино практически не снималось. Показывался везде, и везде не подходил. Молодой, 21 год, не слишком высокого роста. На очередном прослушивании кто-то посоветовал: «Идите в ТЮЗ». В ленинградском ТЮЗе всю жизнь прослужила моя мама Наталья Леонидовна Боровкова, ее пригласил туда руководитель ее актерской мастерской ЛГИТМиКа Зиновий Яковлевич Корогодский. Но мне этот театр не подходил. Кого я там буду играть — детишек? Был на грани отчаяния.
Выручил Вениамин Михайлович Фильштинский, он посмотрел мой дипломный спектакль «Волки и овцы», где я играл Мурзавецкого, и пригласил в свой «Этюд-театр» — маленький, студийный коллектив. Но уже тогда в нем работали и Костя Хабенский, и Миша Пореченков, и Миша Трухин. Они были ребятами с курса, который окончил академию двумя годами раньше. Мы дружили еще во время учебы, так что приняли меня хорошо, ввели в спектакли, поскольку кто-то постоянно отлучался, уезжал на съемки. С успехом играл в «Чеховских рассказах», целый год стажировался в прекрасном театре.
Ребятам удалось реализоваться в профессии, прославиться раньше, что вызывает огромное уважение. Я, начинающий артист, никогда не видел от них высокомерного отношения. Они были старшими товарищами. Мне было приятно всегда ощущать рядом надежное плечо. Притом что актерская профессия — лютая, про нее говорят: падающего подтолкни. Но ребята этим не занимались, то ли принимали меня за своего и что-то во мне видели, то ли по каким-то своим причинам, но они меня всегда поддерживали. Год у Фильштинского дал мне больше, чем четыре года у моего мастера Владимира Викторовича Петрова. На втором курсе от Петрова ушел мой любимейший педагог Александр Иванович Романцов, который зародил во мне любовь к профессии, прямо зажег, это была трагедия.
