«В середине 1930-х мне предложили принять участие в конкурсе на пионерскую песню, — вспоминал Михалков. — Я написал несколько веселых стихотворений для детей. Одно стихотворение... «Три товарища» — вскоре было напечатано, и тогда я попробовал написать целую детскую поэму. Так родился «Дядя Степа». Первая публикация в журнале «Пионер». Теперь, спустя десятилетия, тиражи «Дяди Степы» насчитывают более 20 миллионов экземпляров... Так что не я выбрал детей, а дети меня... Когда уже начали печатать мои стихи, я поступил в Литературный институт и по совместительству устроился работать в отдел писем газеты «Известия», изредка публикуя в ней свои вирши. Чтобы заинтересовать одну девушку, шедшую в газете публикацию под названием «Колыбельная» я назвал иначе... «Светлана»...» Девушка на мелкое стихотворение, напечатанное в газете, внимания не обратила. Но, как потом узнал писатель, на эти стихи обратил внимание Сталин. Может, потому что его дочь звали Светланой.
Знакомство со Сталиным произошло в годы войны, когда было принято решение создать гимн СССР. В 1943 году, отбирая кандидатуры авторов, вождь остановился на двух — создателе известных путевых заметок с великих строек страны Эль-Регистане и Сергее Михалкове. Работа велась напряженная, тем более что сам Сталин делал поправки уже в процессе и многое отметал. Однажды ему не понравились слова «союз благородный». Сталин сказал: «Как это благородный? В понятии русского человека благородный — это «ваше благородие». Этого не может быть...»
А вот как вспоминал Михалков тот день, когда в 1943 году Сталин принимал текст гимна СССР, пригласив соавторов в Кремль: «Прямо против нас с листом бумаги в руках стоит сам Сталин. Мы здороваемся. Сталин не отвечает. Он явно не в духе. «Ознакомьтесь! — говорит он мне, кивая на лист с текстом гимна, со сделанными им пометками... — Нет ли у вас возражений? Главное, сохранить эти мысли. Возможно это?» — «Можно подумать до завтра?» — спрашиваю я... «Нет. Нам это нужно сегодня». Но у нас с Эль-Регистаном как раз на такой случай уже заготовлено множество вариантов того самого четверостишия, которое не устраивало Сталина. Для солидности мы все же выдерживаем время и через час возвращаемся в кабинет Сталина с новым вариантом. Мы видим, что у его приемной сидят маршалы, и все еще ждут вызова Главнокомандующего. Но Сталин их не вызывает, он занят утверждением гимна...»
