Начинать делать это всё нужно немедленно, если, конечно, хочешь. Мне — очень хочется. Кажется — и весело, и интересно. Ты мог бы мне сейчас нравиться, могла бы любить тебя, если бы был со мной и для меня. Если бы, независимо от того, где были и что делали днем, мы могли бы вечером или ночью вместе рядом полежать в чистой удобной постели; в комнате с чистым воздухом; после теплой ванны! Разве не верно? Тебе кажется — очень мудрю, капризничаю. Обдумай серьезно, по взрослому. Я долго думала и для себя — решила. Хотелось бы, чтобы ты моему желанию и решению был рад, а не просто подчинился! Целую. Твоя Лиля».
Из письма Лили Брик Маяковскому (из Парижа) от 14 апреля 1924 г.:
«Мой родненький маленький щенятик и Волосик! Страшная беда: твою телеграмму, о том, что выезжаешь — получила в один день с английской визой! Не могу не поехать на несколько дней в Лондон, мама всё время хворает и умоляет приехать. Могу выехать только послезавтра из-за визных и одежных дел. Париж надоел до бесчувствия! В Лондон зверски не хочется! Соскучилась по тебе! Я нисколько не похудела, слишком вкусно кормят! Хочется знать, как поживает твое пузо. Еще одно горе: мне подарили было щенка! (Посылаю тебе фотографии его матери en face и в профиль.) Но теперь оказывается, что в Англию ввоз собак запрещен! Кроме того, все советуют купить в Англии, потому что там их родина (басаврюков) и есть из чего выбирать. Так что жди нас вдвоем! Я люблю тебя и ужасно хочу видеть. Целую все лапки и переносики и морду. Твоя Лиля».
О парижской поездке Маяковского вспоминает художник-эмигрант Михаил Ларионов, чье письмо тоже попало в архив Лили Брик:
