«Киса просит денег»
Из письма Маяковского Лиле Брик:
«Ты сказала — чтоб я подумал и изменил свой характер. Я подумал о себе, Лилик, что б ты не говорила, а я думаю, что характер у меня совсем не плохой. Конечно, «играть в карты», «пить» и т. д. это не характер, это случайность — довольно крепкие, но мелочи (как веснушки: когда к этому есть солнечный повод они приходят и уж тогда эту «мелочь» можно только с кожей снять, а так, если принять вовремя меры, то их вовсе не будет или будут совсем незаметные). Главные черты моего характера — две: 1) Честность, держание слова, которое я себе дал (смешно?). 2) Ненависть ко всякому принуждению. От этого и «дрязги», ненависть к домашним принуждениям и... стихи, ненависть к общему принуждению. Я что угодно с удовольствием сделаю по доброй воле, хоть руку сожгу... по принуждению даже несение какой-нибудь покупки, самая маленькая цепочка вызывает у меня чувство тошноты, пессимизма и т. д. Что ж отсюда следует что я должен делать все что захочу? Ничего подобного. Надо только не устанавливать для меня никаких внешне заметных правил. Надо то же самое делать со мной, но без всякого ощущения с моей стороны... Какая жизнь у нас может быть, на какую я в результате согласен? Всякая. На всякую. Я ужасно по тебе соскучился и ужасно хочу тебя видеть».
И вот наконец его мучительное ожидание кончилось: Маяковский был «прощен» — Лиля решила к нему вернуться. Причем так, чтобы жить уже совершенно по-семейному.
Из письма Лили Брик Маяковскому от 1923 г.:
«Володенька, как ни глупо писать, но разговаривать с тобой мы пока не умеем. Жить нам с тобой так, как жили до сих пор — нельзя. Ни за что не буду! Жить надо вместе; ездить — вместе. Или же — расстаться — в последний раз и навсегда. Чего же я хочу. Мы должны остаться сейчас в Москве; заняться квартирой. Неужели не хочешь пожить по-человечески и со мной?! А уж, исходя из общей жизни — всё остальное. Если что-нибудь останется от денег, можно поехать летом вместе, на месяц; визу как-нибудь получим; тогда и об Америке похлопочешь.