Потом, экранизируя «Пиквикский клуб», я попытался соединить традиции знаменитой мхатовской постановки с акимовской изящностью и иронией. Миша Козаков, гениальный импровизатор Ролан Быков, мощнейший Евгений Весник и, конечно, блестящий Александр Калягин в роли мистера Пиквика. Но главным открытием для меня тогда стал поэт Давид Самойлов, автор зонгов к нашему спектаклю — фронтовик, знаменитый поэт военного поколения, человек безграничной смелости и самоотверженности, доброты и жизнелюбия.
Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые...
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!
Я и сейчас слышу его голос, его интонацию.
Магия Акимова еще долго не покидала меня, всем жанрам я предпочитал комедию. После «Пиквика» была «Д-р» — знаменитая пьеса Бранислава Нушича с Владимиром Этушем, Лией Ахеджаковой, юной и непосредственной Ириной Муравьевой. Кстати, ее острая эксцентричная роль покорила режиссера Владимира Меньшова, и последовало приглашение в актерский ансамбль будущего оскароносного фильма «Москва слезам не верит».
На репетиции спектакля «Митя» Татьяна Лаврова как-то сказала мне: «Роль мне нравится, я знаю, как сыграть, а теперь придумайте мне неожиданные препятствия. И тогда, может быть, я сыграю». Для меня это стало ключом общения с актерами.
Впрочем, Москва недолго оставалась оазисом культурного либерализма. Вслед за Анатолием Эфросом стали преследовать Юрия Любимова. И тут произошло невероятное: ретроград Лапин — тогдашний руководитель Гостелерадио — позволил опальному Эфросу поставить на ТВ самую смелую и беспощадную пьесу великого Мольера, да еще с Любимовым в главной роли! Спектакль назывался «Всего несколько слов в честь господина де Мольера». Вслед за Эфросом пришел и его сподвижник Эдвард Радзинский — драматург, обладающий абсолютным слухом времени. Жизнь кипела в литературно-драматической редакции, которой руководил тогда Константин Кузаков (по слухам, внебрачный сын Сталина). Сам он об этом не говорил, но и не опровергал. Кузаков был из тех крупных советских чиновников, которые послушно выполняли волю партии, но, возможно, в душе жаждал совсем иного. Он был человеком широко образованным, впрочем, как и Лапин.
Литдрама, конечно, не была свободной резервацией. И все же кое-что ей позволялось: и приглашение опальных режиссеров, и выступления писателей, и даже некоторые формальные эксперименты. Через годы, уже в новой России, на базе традиций, заложенных в нашей редакции, возник телеканал «Культура». Впрочем, случалось, что сын Сталина терял бдительность. Почти год я снимал двухсерийную работу «Война с саламандрами» по острому политическому роману Карела Чапека. Кузаков с гордостью показал эту работу Лапину. Реакция была мгновенной: смыть!