— Как вы с Данелией называли друг друга?
— Я его — Гия, а он меня по-разному, часто — Зараза.
— Как вам работалось с Георгием Николаевичем? Объясните технику вашего совместного производства.
— Все, что Данелия хотел снимать, он всегда переписывал под себя. Но один он это делать не мог, только с кем-то. Это, представь, как игра в бадминтон — прием, подача. Принял воланчик, отбил его. То есть ему нужен был кто-то, кто сидел бы напротив него. Вот я и сидела напротив.
— Я не понял, вы записывали за ним, а он после переписывал? Или он, глядя на вас, бросал какие-то фразы, вы их с ним обсуждали, а затем готовый вариант вы перекладывали на бумагу?
— Да, писала я.
— А он после переписывал?
— Он не переписывал, он сочинял.
— То есть он сочинял, а вы все записывали за ним?
— Да.
— Кстати, от руки или на пишущей машинке?
— Нет, что ты. Именно от руки, потом уже все перепечатывала на машинке. Ну, понимаешь, я создавала определенный климат. Если что-то придуманное им вызывало мой смех, мы это сразу записывали. Если же я сидела, тупо глядя в никуда, значит, мне это не нравилось, он начинал свои фразы, слова, реплики переделывать до тех пор, пока мне они не понравятся.
— Получается, вы были для Данелии своего рода камертоном?
— Я была, во-первых, его камертоном, во-вторых, его руками, а, в-третьих... Он признался мне в этом однажды, когда пригласил поработать вместе с ним над сценарием фильма «Совсем пропащий» по роману Марка Твена «Приключения Гекльберри Финна».
Я спросила его:
— Зачем я тебе нужна? Тут же есть Марк Твен, и в кино ты понимаешь гораздо больше, чем я.
На что Данелия ответил:
— У тебя есть особенность, о которой ты не подозреваешь — возле тебя я становлюсь гениальным.
Он реально ходил как король. Данелия невероятно талантливый человек. Причем талант у него был какой-то особенный, грузинский. Но я восхищалась не только его талантом, но и им самим.
— Вот вы говорите, что были камертоном Данелии, его руками, но ведь и сердцем его были...
— Мы встретились, когда мне было 28, а ему 36. Это же самый расцвет. И вместе мы провели 14 лет. То есть расстались, когда мне было 42 года, а ему 50. Дальше у него начались тяжелые времена. Сначала умерла мама, потом не стало его сына. Затем он закодировался, и его творчество пострадало. Но мы, современники талантливых людей, должны помнить не их ошибки, а то, что они оставили всем нам после себя. Например, Владимир Высоцкий, Сергей Довлатов, Василий Шукшин. Как писал Окуджава: «Говорят, что грешил, что не к сроку свечу затушил. Как умел, так и жил, а безгрешных не знает природа...»
