В тот же день Пашка уехал на сборы перед игрой, прислал СМС: «Нам нужно расстаться». Видимо, не хватило смелости сказать это в глаза. И добавил, чтобы я забирала Тиму и Персика: «Мне они без надобности, некогда ими заниматься». Такой чужой и холодный тон...
Я вспомнила, как он возился с обоими — будто с малыми детьми. К горлу подкатил комок. Подумала: если ты растер все, что когда-то было дорого, значит, так тому и быть.
Что обычно в таких случаях делает обиженная женщина? Режет шторы, разбивает посуду. Я же собрала свои вещи, прибралась и даже полы помыла. Стояла в дверях — кот в переноске, собака на поводке, вещи в сумке — заходит Мамаев. В квартире чистота. А я уже была на успокоительных таблетках, в голове пусто. Отдаю ему ключи. И вдруг замечаю, что он... плачет. Сказал:
— Я тебя очень люблю. Но мы не можем быть вместе.
Отвечаю:
— И я тоже тебя люблю, — и ухожу.
Через две недели приехала забрать кое-какие оставшиеся у него мои вещи — в тумбочке вперемешку с моим лежало чужое женское нижнее белье. Свято место пусто не бывает... Общие друзья передали его слова: «Без Юли в доме стало грязно». Как будто не любимая девушка уехала, а домработница.
Я долго выбиралась из тяжелой депрессии. И ладно бы «с глаз долой — из сердца вон», но Мамаев меня не отпускал. Даже когда женился и стал отцом. Кстати, я удивилась, узнав, что состоялась свадьба и Алана ждет ребенка. Моя мама как-то пошутила: «Ты пять лет не могла забеременеть — а она за два месяца успела, надо же, какая шустрая...»
Вдруг Паша написал мне: «Юль, ты лучшая из всех мам». Нетрезвый, что ли? Откуда ему знать, какой я была бы мамой? Так ему и ответила. Предлагал снова начать встречаться: «Если хочешь, я сниму квартиру и буду тебе платить, только будь со мной». Какая прелесть! Несостоявшаяся жена становится любовницей, содержанкой?! Написала ему в ответ: «Ты, наверное, удивишься, но не все измеряется деньгами». Он писал: «Ты — лучшая». Хотелось ответить: «Это по сравнению с кем, с твоей женой?»
Когда-то мы вместе мечтали, что у нас будет загородный дом, конюшня и лошади. И тут он присылает мне фото коня и приписку: «Это я своей жене на день рождения подарил». Пишу в ответ: «А мне-то зачем об этом знать?»
Может, он садист? Энергетический вампир? Я шесть раз меняла номер телефона — но Паша каким-то непостижимым образом узнавал мои новые координаты и снова писал. Уезжала жить в Питер — словно убегая от воспоминаний и от себя самой. Потом устроилась работать стюардессой, облетела полмира. Сейчас учусь в США на дизайнера. Прошлое отпустило. Но друзья по старой привычке до сих пор пересылают ссылки с сообщениями: «Вот посмотри, что опять твой бывший отчебучил». Это грустно.
Когда увидела его татуировки, признаться, испугалась. Он и раньше, пока были вместе, делился планами — набить крест во всю спину. Отговаривала — это не кажется мне ни красивым, ни модным: «Зачем так издеваться над собственным телом? Ну уж если так хочется, набей небольшую».
Стал делать тату только после нашего расставания. Но столько набил, что даже страшно: руки, спина и даже шея. Как будто человек вернулся из мест не столь отдаленных. Это что — способ защиты, попытка спрятаться от всего мира? Или наоборот, показушность, как у подростка?
Эх, Пашка, Пашка. Желаю тебе обрести гармонию и свет в душе, научиться отделять мнимое от истинного. И быть счастливым, у тебя все для этого есть: семья — родители, жена, дети, — руки, ноги, голова. Добра тебе, Пашка! Прости и прощай.
