Мы обсуждали, как назовем сына. Я предлагала Ильей. Димка был против, писал с присущим ему чувством юмора: «Олечка, дорогая моя, любимая, я очень-очень соскучился по тебе, мне так давно хочется обнять тебя и проснуться под крики даже Василия, Арсения, но, пожалуйста, не Ильи. Ты вот сама сейчас посмотри на это имя. Илья — что это? Если это имя произнесет человек с высоким голосом, то будет ощущение разговора дельфинов. Сын тебе этого не простит».
Роды были тяжелыми и долгими. Это был жуткий стресс. Сын появился на свет девятого мая 1996 года вечером, под салют. На следующий день Дима пришел с цветами. К сожалению, ему нужно было уезжать на гастроли, и нас с сыном из роддома по Диминой просьбе встречал его брат Миша, а также целая делегация из родных и друзей.
Имя мы в конечном счете выбрали по телефону. Обсудив несколько вариантов, остановились на Данииле — по церковному календарю. Хотела записать его Аносовым, ведь у нас в семье одни девочки, папина фамилия уходит. Сказала об этом Диме. Он ответил, что даже не обсуждается: фамилия передается по отцу, поэтому Даня будет Марьяновым.
Наши родители предлагали помощь — на первое время, пока ребенок совсем маленький. Но мы отказались, потому что считали себя взрослыми и самостоятельными. И родственники разъехались на дачи. А мы с Димкой и Даней остались в Москве — мне предстояла сессия, а у Марьянова съемки. Храбрились: справимся как-нибудь. Но сын рос очень беспокойным. Ночами плакал. Мы его укачивали и не спали по очереди. И днем по очереди с ним сидели. Загнались жутко, от усталости и недосыпа еле ходили.
Втроем в «однушке» становилось тесно, и мы переехали в квартиру побольше в Тушино. Дружеских посиделок уже не устраивали. Все деньги, которые у нас появлялись, раскладывали на три части: эта — Димкиным родителям, эта — моей маме, а остальное нам. Старшее поколение делилось дачными закрутками, картошкой... Так многие тогда жили.
В четыре месяца мы окрестили Даню. Аня Семкина стала крестной мамой. Чтобы было немножко полегче, решили взять няню — она здорово выручала днем. По ночам мы продолжали не спать. Дима каждый день ходил на молочную кухню, вставал в пять-шесть утра. Когда денег не хватало, разгружал вагоны. Он учился быть ответственным, главой семьи.
Мы не ругались, не конфликтовали. Не было скандалов. Думаю, нас развел сумасшедший ритм, в котором приходилось существовать. Почти перестали общаться. Только проблемы решали: «Ты в молочный, я за хлебом...» И однажды не придумали ничего умнее, как разъехаться. Это было нашим общим решением. Возможно, будь тогда оба помудрее, нашли бы другой вариант. Но мы не справились. Видимо, не успели перестроиться, понять, что над отношениями надо работать.
Романтика проходит быстро. Чувства трансформируются, появляется ответственность, любимый человек становится роднее, ближе. Это не означает, что любовь закончилась. Она просто видоизменилась. Но такое понимание приходит не сразу.
