— По сравнению с французскими апартаментами, в которых вы жили в Париже, надо понимать, небо и земля...
Ольга: Я отношусь к этому вопросу так — что может позволить себе мой мужчина, то и приму. Женщина должна приходить к мужчине, а не наоборот. Даже если у него всего лишь угол. Жили мы дружно и легко. Димка вообще легкий человек. Не легковесный, не поверхностный, а именно легкий. На бытовые мелочи внимания не обращали. Что в холодильнике есть, тому и рады. Кто раньше домой вернулся, тот ужин и приготовил.
Мы не бедствовали, но и не шиковали. Иногда я снималась в фотосессиях и музыкальных видеоклипах, или у Димы были съемки. Это означало, что сегодня мы богачи. Зайдем в магазин, накупим продуктов и приглашаем друзей: у нас праздник, приезжайте. В другой раз кто-то из ребят так же «внезапно разбогатеет» — приглашают к себе. В компаниях Марьянов смешные истории рассказывает, анекдоты или конкурсы придумывает. С ним не соскучишься — весело и легко.
Всегда приходил на помощь: родным, друзьям, коллегам. Надо вещи помочь перевезти, денег одолжить — Дима никогда не откажет. И на подъем легкий — собрался и побежал. Я хорошо понимала его: наши жизненные принципы в этом вопросе похожи.
К новости о моей беременности Димка отнесся с радостью: «Ура, я стану папой!» И убежал на репетицию в театр. Мы не понимали тогда, если честно, что такое ребенок. Не думали о предстоящих бессонных ночах. Не прикидывали, на что будем его растить: а вдруг работы не станет? Молодые, жили одним днем.
Я думала, что родится девочка. Потому что у нас, Аносовых, в роду одни девочки: у меня две родные сестры и племянница. Дима даже не сомневался: будет мальчик.
— Вы так и не расписались официально — почему?
Ольга: Мы много говорили об этом. Но устраивать традиционную свадьбу — «кукла на капоте, кольца, ленты» — не хотелось. Собраться-отметить-повеселиться с друзьями — но мы и так каждую неделю с ними собирались и веселились. Хотелось чего-то особенного. А вот чего именно, придумать не могли. Плюс к этому мы же оба работали, а я еще и училась. Даже на то, чтобы сходить в ЗАГС и подать заявление, времени не хватало.
А потом я вдруг резко и очень сильно набрала вес. Было тяжело двигаться. Постоянно хотела есть. В мосфильмовской столовой меня пропускали без очереди, я заказывала два первых, три вторых и гору сырников. И не наедалась. Чувствовала себя «пингвином». А в голове единственная мысль: скорее бы уже...
Моя двоюродная сестра работала акушером-анестезиологом в роддоме. Там и решили рожать. Дима приходил, писал мне трогательные письма. Недавно моя мама, перебирая бумаги, нашла их. Процитирую несколько строк, которые в какой-то степени характеризуют Диму: «...Вчера вечером, когда ты стояла в окне, я думал — наконец-то со мной это случилось (он имел в виду, что вот-вот станет папой. — Прим. О. А.), так вот, я это заметил гораздо раньше: ты преобразилась, ты светишься...», «Оля, знаете что: рожайте быстрее. Мне сказали, что еще будет послеродовая депрессия. Я уже готов к тому, чтобы и это пережить...»
