Выдавив наконец:
— Татьяна Ивановна, зачем вы так? Кто вас просил? — разворачиваюсь и иду в автобус.
Пельтцер, усаживаясь рядом, спрашивает:
— Обиделась, что ли?
— Конечно. Это была наша девичья тайна, а вы ее всем...
— Ну, прости. Как-то не подумала.
Разумеется, я ее простила. А с Заградником у нас случился роман, который длился пять лет. Приезжая в Москву, Освальд первым делом набирал мой номер: «Я в гостинице. Вымыл руки — и звоню тебе». Как же я была в него влюблена! Позови Освальд замуж, не раздумывая вышла бы. Но он не позвал. Хотела родить ребенка — для себя, без всяких обязательств с его стороны — не позволил.
Надежд на то, что у нас с Освальдом может быть общее будущее, уже не оставалось, когда на съемках фильма «Грибной дождь» я встретила Диму Гербачевского. Он был администратором картины — как и пять лет назад, когда мы познакомились. Вот только ту первую нашу встречу Дима, в отличие от меня, не запомнил...
Сниматься в ленте Семена Арановича «Летняя поездка к морю» в семьдесят седьмом году я отправилась почти свободной женщиной — заявление о разводе с Володей Лавинским уже лежало в ЗАГСе.
Первым, кого увидела на вокзале в Архангельске, был красавец-мужчина в ослепительно белом костюме. Оказалось, администратор нашей картины. Мы сразу подружились. А через неделю после знакомства Дима меня поцеловал. Предполагалось, что следующий вечер проведем наедине, но я решила не торопить события. Заглянула к Гербачевскому только наутро, за пару часов до отлета самолета, который должен был доставить меня в Москву — играть спектакли в «Ленкоме».
Дима выглядел расстроенным:
— Что же вы вчера не пришли? Я ждал.
— Но мы же не навсегда расстаемся. Через три дня я вернусь.
— Давайте на всякий случай я оставлю вам свой питерский телефон и адрес.
Вынула из сумочки маленькую записную книжку:
— Оставьте.
Улетала в Москву с ощущением начала большого красивого романа, а вернувшись, услышала: «Гербачевский привез невесту из Болгарии». Это был удар под дых. Я пустилась в такой загул, что вспоминать неловко.
За пять лет, что мы не виделись, Дмитрий мало изменился. Во всяком случае, я сразу его узнала. Хотела, улыбнувшись, поздороваться и вдруг услышала, как он спрашивает у Владимира Гостюхина: — Кто это?
— Таня Кравченко.
Главную женскую роль в картине играет.
— А-а-а, — неопределенно протянул Гербачевский и отвернулся. Я почувствовала себя оскорбленной, но узнав, что мама Димы тяжело больна и счет идет на дни, сразу его простила.
Осенью 1985 года «Ленком» приехал в Питер на гастроли, и я решила заглянуть на «Ленфильм» к друзьям. В коридоре столкнулась с Гербачевским, который обрадовался мне как родной:
— Таня, здравствуй! Надолго к нам?
— До конца недели.
— Если завтра свободна, давай съездим в Пушкин.
