Вышла на сцену ни жива ни мертва, но все получилось! И потом уже играла этот спектакль с Аллой в очередь. Кстати, они с Эммануилом Виторганом, тогда тоже актером нашего театра, поженились, что называется, на моих глазах. Помню, столкнулась с Балтер у служебного входа. Она стояла с коляской, похвасталась: «Смотри, у меня сын!» Когда сегодня вижу здоровенного мужчину Максима Виторгана, в которого вырос тот пухлощекий младенец, не перестаю удивляться: как быстро бежит время!
Совсем недолго проработал в «Ленкоме» Олег Даль — безмерно одаренный, странный, очень экспансивный. Мы играли вместе в его единственном в нашем театре спектакле «Выбор». Премьера прошла нормально, а на гастролях в Нижнем Новгороде, тогда Горьком, Даль вдруг вышел на сцену без ботинок, в одних красных носках.
Спустился в зал: «Закурить не найдется?» Артисты, зрители — все обалдели. А он закурил и ушел за кулисы. Занавес закрыли. Спектакль сняли с репертуара, разразился чудовищный скандал. Никто так и не понял, что это было, но Олега уволили...
Для меня этот спектакль стал одним из самых трудных испытаний. Дело в том, что как раз в это время я узнала о связи мужа с другой и потребовала развода. На премьеру, прямо перед выходом на сцену, Тимошин привез мне повестку о судебном заседании по расторжению брака. В тот же день он съехал: подогнал машину и вывез свои вещи. Когда вернулась домой, о десятилетнем браке остались только воспоминания, в которых уже не было светлых страниц — этот безобразный уход замазал их черной краской.
Все случилось как в анекдоте: я, жена, узнала об измене мужа последней.
Отвратительно! Ведь речь шла об артистке того же Театра музкомедии. Не хочу называть имя этой известной дамы — противно. История их взаимоотношений разворачивалась на глазах людей, которых считала друзьями, они бывали у нас в гостях: мы жили открытым домом, устраивали посиделки, на которых Тимошин пел, а я ему аккомпанировала. Позже «доброжелатели» принесли на блюдечке подробности и других романов мужа. Я ничего не замечала! Любила и верила безгранично. Даже многолетняя подруга, артистка Театра музкомедии Зоечка Виноградова повинилась, что знала о том, что происходит.
Но как она могла мне рассказать, разрушить счастливое неведение? Причинить такую боль — как обухом по голове.
Это было настоящее предательство, чувствовала себя совершенно опустошенной. Хотелось только одного — забиться в угол дивана. А ведь надо было работать! Даже попросила отца, чтобы на время переехал ко мне на Черную речку: не могла находиться одна в пустой квартире. Очень поддержала меня Наташа. Конечно, с годами боль поутихла. Перед своим последним юбилеем Тимошин позвонил нам с Борисом: «Дорогие, приглашаю!» Мы пришли. Та дама тоже была на торжестве — они уже развелись. Тимошин вдруг взял и произнес тост: «Прошу прощения у всех моих жен!» Услышать такое было, мягко говоря, неприятно.
Но когда бывшего мужа не стало, я ходила на его похороны.
И хватит о нем. Тем более что мой третий муж, Борис Агешин, с которым счастливо живем вот уже больше сорока лет, реагирует на мои воспоминания довольно болезненно. А я стараюсь его не волновать. Потому если и говорю о Тимошине, то одно: именно благодаря разводу с ним я встретила свою настоящую любовь.
...Еще на «Олеко Дундиче» мы подружились с цыганской певицей Маргаритой Шумской. Ее мама Марья Васильевна профессионально гадала. Однажды предложила:
— Татьяна Львовна, давайте я вам раскину карточки!
Начала было отказываться, на душе и так было препаршиво. Но она разложила свои специальные карты — не с картинками, а с какими-то букашками:
— У вас на пороге молодой человек!
— Да вы что? На мужчин глаза б не смотрели!
Прошло совсем немного времени, звонит Маргарита. Дескать, только что отработала концерт неподалеку и хочет зайти, да не одна, а с товарищем. Я отвечаю:
— Приходите, конечно, только в холодильнике шаром покати.
— Ничего, мы что-нибудь прикупим!
Открываю дверь — вижу рядом с Риткой какого-то расписного красавца.
