Смуглый от природы, оказавшись в Лос-Анджелесе, я буквально за неделю стал черным. Накупил себе свободных вещей, разговаривал без акцента и ничем не отличался от подростка-латиноамериканца. Меня никто не воспринимал как русского. Америка — вся словно радуга, там безразлично, откуда ты и какого цвета. С Филиппин, из Китая, из России, из Нью-Дели — не важно! Важно, что ты несешь людям и что собой представляешь. Первое время, знакомясь, я говорил:
— Тимур.
— Такого имени нет! Может, Тим? Тимати?
И я подумал: а почему бы нет?
Через полгода я забросил учебу, чтобы заняться хип-хопом. Приплачивал старосте класса корейцу, и он не отмечал мое отсутствие на занятиях.
Таскался на Лонг-бич и на Венис-бич танцевать брейк-данс. С приятелями мы раскладывали на тротуаре проклеенные скотчем листы оргалита и выступали. А рядом стояла шапка, куда зеваки бросали деньги.
Я ходил на шоу и концерты, пытался попасть на вечеринки, куда меня частенько не пускали, поскольку был еще очень маленьким. Но уж дневные пляжные тусовки я не пропускал. Моими друзьями в основном были мексиканцы и черные. Большинство постарше, кому-то и восемнадцать стукнуло, некоторые имели свои машины. Мы катались по побережью, купались, гоняли на велосипедах и скейтах. Жизнь в движении! И обязательно под музыку. Я не просто слушал — изучал творчество и судьбы лучших исполнителей хип-хопа, рэпа, R’n’B. Они нередко вкладывали в музыкальные лейблы деньги, добытые, к сожалению, криминальным путем, — это и торговля наркотиками, оружием, доходы от содержания притонов, — однако из песни слова не выкинешь.
Но мне нравилось, что эти звезды не ограничиваются одной музыкой: дивиденды, вырученные от музыкальных продаж, вкладываются в построение пирамиды, которая включает продюсирование молодых артистов, выпуск своей линии одежды, именной парфюмерии, даже собственной минеральной воды. То есть успешный артист должен стремиться к тому, чтобы выстроить вокруг себя империю, создать успешный лейбл. Такой подход мне понравился.
Я наблюдал за борьбой брендов двух побережий — с одной стороны 2Pac из Лос-Анджелеса, с другой — Notorious B.I.G. из Нью-Йорка, например. На моих глазах появился список миллионеров хип-хопа в журнале Forbes.
Все это казалось безумно интересным. Останься я в Америке, был бы рядом с чернокожими рэперами. Но мне хотелось вернуться в Россию и попробовать построить аналогичную модель бизнеса на родине.
Твердо решил, что буду не только заниматься музыкой, но и создам целую индустрию развлечений. Можно писать книги, снимать кино и сниматься самому, записывать треки, продюсировать артистов, придумать свою линию одежды. Да хоть машины выпускать, основав дизайнерское бюро! Оставалось понять, где взять деньги. У меня ведь не было притонов и наркотрафика, которые приносили бы необходимый для осуществления моих идей доход. А начинать с чего-то надо было.
— Чем ты собираешься заниматься? — спросил отец, когда я окончил школу.
— Хочу писать рэп. Пластинки выпускать, устраивать тусовки.
— Это ерунда! Несерьезное занятие. Ты же понимаешь, что подобной индустрии здесь нет, это тебе не Америка.
Конечно, отец хотел, чтобы я продолжил его дело. Он в совершенстве знает шесть языков — английский, французский, испанский, арабский, немецкий, ведь начинал переводчиком в Торгово-промышленной палате. Но вскоре попал сначала в международный сектор, а потом возглавил всю восточноевропейскую ветку палаты. Когда Союз развалился, он, используя свои навыки, опыт и связи, создал частный бизнес и преуспел. Но я не хотел идти по его стопам.
