И в Киеве я познакомилась с человеком, который стал моим проводником к спасению, другом-апостолом. Я ходила в Киево-Печерскую лавру и побывала в Введенском монастыре у чудотворной, отобразившейся на стекле киота иконы «Призри на смирение» — слезы возле нее лились из меня неостановимо. Подошел священник, протянул книжечку и сказал: «Что толку плакать, лучше молитвы почитай». Почитала, заказала молебен на десять дней — и стремительно за этот срок моя жизнь перевернулась.
Володя — украинский режиссер, человек воцерковленный, прошедший нелегкий путь к вере. Он живет в жестком, почти монашеском режиме уже много лет, в молитвах и целомудрии.
Мы как-то сразу прониклись симпатией друг к другу, сдружились, мне стало легче от того, что я просто рядом с ним. Полагаю, он за меня просто молился, не навязывая своих убеждений.
Мы все время общались, нас связывало нечто для меня совершенно новое и доныне незнакомое... Замечательные, кристальные христианские отношения, потому что целомудрие для этого мужчины — не пустые слова. Даже сама возможность существования подобных отношений в современном мире казалась мне до того абсолютно нереальной. И это зарождение настоящей любви было так непередаваемо прекрасно, как ничто и никогда прежде! Но все рухнуло в одночасье. Проклятый Интернет! Нет, Володя даже не заглядывает туда, но нашлись люди: доложили, показали.
Тщетно пыталась что-то объяснить, но мои оправдания не были услышаны, мой друг находился совсем на другом уровне духовной чистоты.
Он сказал: «Прости, я не вправе тебя судить, но как человек несовершенный принять этого не смогу». А я не могла его потерять! При этом чувствовала абсолютную беспомощность, неспособность достучаться на понятном ему языке. Впервые в жизни остро ощутила, что не обойтись без поддержки, нужна более могущественная сила, которой я не обладаю. Только Бог поможет, вот что я почувствовала. Между нами повисла пауза, эти три дня стали решающими, я ходила по всем известным мне храмам и просто вопила — всем сердцем. И вот когда, смирившись, ты кричишь: «Не я, Господи, но ты можешь! Ничего не могу без тебя!» — в эту немощь он и входит.
И исподволь, вроде бы ниоткуда, то есть понятно — откуда, явилось: «Мне нужно на исповедь!» Вот просто знала, и все. Только так смогу избавиться от гнета рюкзака за плечами, иначе он просто задавит. И только так Володя сможет меня услышать.
И счастье, что я попала в хорошие руки — к отцу Владимиру. Это, конечно, не случайность (даже имя батюшки), мой друг-апостол отказал в общении, но продолжал за меня молиться. А это лучшее общение — от сердца к сердцу. Тогда и случилась моя первая в жизни исповедь, с которой я начала свой рассказ.
Итак, я вышла из храма в смятении, но будто кто-то утешал внутри: ошибешься, упадешь — танцуй дальше, главное, не останавливайся, дорогу уже знаешь. Я остро ощутила, что больше никогда не буду одна. Мне дано было счастье прочувствовать любовь Церкви.
То есть не социального института, а института духа.
Чудеса начались через несколько часов. Я вернулась домой, читала молитвы, вдруг звонок из Киева:
— Что с тобой произошло?
— Я была на исповеди.
— Знаешь, с меня как схлынуло что-то, в одну секунду почувствовал: ты прощена свыше. Все прежние чувства мои к тебе вернулись. Прости меня.
На следующий день я причастилась и стала преданным чадом батюшки. И Володя тоже, наши чудные отношения возобновились, одному Богу известно, как они сложатся. Наступили самые счастливые дни в моей жизни. А мама решила, что дочь спятила: надела платочек, длинную юбку, ездит по монастырям, ходит в недельные крестные ходы, стирая ноги в кровь, ночуя на полу в храмах.
Я всегда мечтала отметить свое тридцатилетие пышно, с фейерверками, чтоб запомнилось.
А застало оно меня в крестном ходе: проснулась в храме под иконой Серафима Саровского с ощущением небывалой радости. Причастилась, и хор из ста пятидесяти паломников грянул мне «Многая лета!» Потом протопала километров тридцать до следующего пристанища, снова молилась перед знаменитым чудотворным образом Божией Матери, которую привезли как раз в этот день из Почаевского монастыря. А когда после молебна вышла из храма — бил салют во все небо! И неважно, что свод расцветили огнями в честь дня рождения города, а не моего, было полное ощущение, что там, куда направлены теперь мои желания, меня услышали, — такого чудесного дня рождения у меня никогда не было.
Удивительное ощущение абсолютной ясности, что все очень просто в жизни.
