Там по вечерам гуляла вся съемочная группа фильма «Душа», ребята из «Машины времени» пели свои песни... Однажды сидим, а снизу зовут:
— Саша, Саша!
Смотрю — Алик.
— Что случилось?
— Меня к тебе не пускают.
— Как не пускают? Я им сейчас устрою!
Бегу вниз, кричу швейцару: «Да как вы смеете не пропускать лауреата Государственной премии СССР, режиссера фильма «Белый пароход»?» Тот испуганно кланяется и распахивает дверь, и Алик важно, как настоящий лауреат, проходит наверх.
Но швейцар оказался бдительным.
У него в каморке были пришпилены к стенке фотографии разыскиваемых милицией, и среди них он нашел «лауреата Госпремии». Через полчаса к гостинице подлетают три ментовские машины, называемые в народе «раковыми шейками». Тайванчик тихо произносит:
— Это за мной.
— Спокойно! — говорю я. И обращаюсь к оператору Володе Климову и его красавице-жене Лиле: — Сейчас придут с облавой. Спрячьте Алика у себя в номере, а перед ментами что-нибудь изобразите.
Начинается шмон. Проверив мой номер, милиционеры идут к Климовым.
Дверь открывает практически голая Лиля, якобы только что вылезшая из кровати. А у нее была такая умопомрачительная фигура, что мужики просто дурели. Лиля, увидев, что у ментов поглупели лица, начала «концерт»:
— Как вы смеете врываться?! Мой муж — заслуженный деятель искусств! У нас медовый месяц!
— Гражданочка, простите, ради бога, — лепечут несчастные, — но можно мы хоть одним глазком заглянем? Мы разыскиваем опасного преступника...
— Какая наглость! — продолжает Лиля. И как бы нехотя соглашается: — Ладно, только через порог.
Они заглянули, увидели Климова в постели и успокоились. Алик до утра прятался в номере, а потом потихоньку скрылся.
Понял, что в Ялте его могут замести, и ломанулся в Сочи. Там его и взяли на пляже. И посадили не за игру, а за тунеядство.
Следователь донимал его:
— Где работаете?
— Пока нигде, — отвечал Алик, — устраиваюсь. У меня были сбережения, на них существую.
— Хорошо, а где вы живете?
— В Крыму, в деревне. Вот паспорт.
Но менты подготовились. Раздобыли план деревни, в которой якобы жил Тохтахунов, и предложили:
— Хорошо, вот карта. Если покажете свой дом, мы вас немедленно отпустим.
Этого он сделать не мог. Не надо объяснять, что Тайванчик никогда в жизни не был в этой дыре. Соня Ротару ему просто сделала там прописку. В результате Алимжан получил год за тунеядство и отправился в колонию под Калинин. Когда началась Перестройка, Тайванчик уехал в Германию, а оттуда — во Францию. Он жил в шикарной трехсотметровой квартире в Париже, напротив Булонского леса. И был самым желанным клиентом в лучших ресторанах города.
Мой друг художник Вильям Бруй оформлял одно такое заведение. На его открытие собралась парижская элита. Вильям пригласил меня, а я привел Алика. Но хозяин ресторана не обращал на него внимания, любезничал с французами. А Тайванчик привык к другому обращению и не мог этого так оставить. Подозвал ресторатора и спросил: — Я могу забронировать у вас столик?
— У нас уже все занято, — высокомерно ответил хозяин.
— Но, в принципе, мы могли бы попробовать что-то подыскать. А какой столик вас интересует?
— Вон тот, в эркере, с видом на улицу.
— Ну, это вообще наше лучшее место. На какое время вы хотели бы его зарезервировать?
И Алик произнес:
— На год.
Ресторатор выпучил глаза и сразу сменил тон:
— Да-да, конечно, месье. Столик ваш! Может быть, вы желаете занять его прямо сейчас? Мы его освободим...
