Мы одинаково смотрели на жизнь, оценивали людей, события. До Виктора у меня ни с кем не складывалось серьезных отношений. Потенциальные бойфренды быстро исчерпывали себя, с ними становилось отчаянно скучно.
Было лишь одно «но»... Ерофеев не вызывал у меня влечения, не привлекал физически. Виктор это знал со дня нашего знакомства. Нет, первые годы близость доставляла мне удовольствие, но только как физиологический акт, а вот эстетика, романтика... И дело тут вовсе не в нашей тридцатичетырехлетней разнице в возрасте — он не был, что называется, моим сексуальным типом. Но поскольку такой духовной близости, слияния с другим человеком у меня никогда не было, я думала — стерпится, слюбится, как-нибудь сладится. Можно, в конце концов, выключить свет, закрыть глаза, не смотреть.
Но Виктор предательски его включал и подавлял меня своим животом-арбузом.
Майя — любимый и желанный ребенок. Решение рожать в Париже принимали вместе, имя выбирали вместе. Тогда у нас еще было много разных «вместе». Хотя отношения не были гладкими с самого начала.
Наивная дурочка, хиппушка, я грезила о партнерстве на равных. Но постепенно поняла, что мои душевные и человеческие качества Виктор ценит лишь в качестве довеска. А может, и вовсе считает лишними. Писателя волновал секс. Только секс. Насколько важную роль доигрывала эта сфера в жизни стареющего Виктора, я осознала только после ухода, когда у меня появилось время разложить всю нашу жизнь по полочкам. А пока мы жили вместе, я смеялась над этой странной зависимостью.
Когда отказывалась делать минет, Виктор кричал: «Ты меня не любишь!
Все сосут, а ты нос воротишь!»
Если рассказывать о причинах нашего развода с Виктором в двух словах, то точнее о сути его претензий ко мне не скажешь. Вот она, ключевая фраза, вот момент истины! Эта фраза стала рефреном наших отношений.
Девять лет он старательно пытался доказать мне, что я его не люблю. И даже сейчас шлет эсэмэс, когда прошу денег на еду для ребенка: «Меня интересует лишь одно: ты живешь с одним, а требуешь от другого, которого ты никогда не любила, платить по счетам».
Однажды мы были в гостях. Ерофеев крепко выпил и пристал с вопросом:
— Ты меня любишь?
— Да.
— Ни х...
ты меня не любишь! На х... ты мне такая не нужна!
— Виктор, успокойся!
Он начал кричать, я попыталась спрятаться в туалете, но Виктор успел ворваться и запер дверь изнутри. Я в соплях и слезах скрючилась на полу, хозяин дома стучит в дверь с просьбой прекратить безобразие, а Виктор маниакально твердит одно и то же:
— Ты должна признаться, что не любишь меня. Только тогда отсюда выйдешь.
В конце концов я сломалась, выбрав из двух зол — сказать ложь или продолжать этот затянувшийся бред — меньшее.
— Хорошо, я тебя не люблю.
— Так я и знал!
Еле державшегося на ногах Виктора отвели к машине и отправили домой.
