Она тяжелый человек, с ней было нелегко. Но на концертах Пугачевой я испытывал такой восторг и потрясение, что забывал обо всех обидах.
Алла много раз поражала меня и в обыденной жизни. Она могла снять головную боль прикосновением рук, непонятным образом «оживить» заглохшую машину, предсказать погоду. Помню, стоим на набережной во Владивостоке. Небо ясное, светит солнце. Алла, ни к кому не обращаясь, задумчиво говорит: «Завтра будет цунами». Наши хмыкают — конечно будет! В концертном зале! И море аплодисментов!
На следующий день город чуть не смыли огромные волны.
Там же, во Владивостоке, Пугачеву долго уговаривали возложить цветы к Вечному огню.
Она отказывалась, но потом сдалась: «Ладно, если вы так этого хотите...»
Довольно большой делегацией мы поехали к памятнику морякам торгового флота. Вышли из автобуса. Я шел рядом с Аллой и слышал, как она прошептала: «Что-то будет...» Когда Пугачева наклонилась к огню с цветами, он погас!
Присутствующие ахнули. Моряки, стоявшие в карауле, занервничали, стали щелкать зажигалками. Пламя удалось разжечь, но странный осадок, я уверен, остался у всех свидетелей этого происшествия.
В Кемерово для Аллы никак не могли найти приличный номер. И тогда ей любезно предоставил свой дом начальник местной милиции. Пугачева провела там ночь, а утром сказала: «Олег, спроси у местных, что здесь было раньше.
Меня кошмары замучили. Всю ночь снились гробы и покойники». Стал расспрашивать старожилов и выяснил: в старину тут располагалось кладбище. Аллу опять не подвело ее шестое чувство.
Дьявольская интуиция вела ее не только в жизни, но и в творчестве. Алла знала, когда сменить курс, и умела подогреть интерес публики романтической историей или скандалом. Горбачевская перестройка совпала для нее с кризисом в творческой жизни. И рядом с Пугачевой появился Кузьмин.
Она искала возможность для нового взлета, сменила имидж, репертуар, а народ — с подачи прессы — перемывал подробности нового романа певицы. Люди верили, что молодой рокер вскружил ей голову. Но Пугачева никакой любви к Кузьмину не испытывала.
Да, они везде появлялись вместе и пели, бросая друг на друга страстные взгляды, но Володя, вопреки рассказам «очевидцев», никогда не жил у Аллы на Тверской. И вещи его Пугачева из своей квартиры не выбрасывала, как писали те же «очевидцы», когда через год распался их дуэт. Это была красивая сказка, придуманная для очередного перевоплощения Аллы. Ее новый сценический образ понравился зрителям и добавил Пугачевой тысячи новых поклонников. Кузьмин, молодец, быстро сориентировался и хорошо подыграл.
Однако Болдин поверил, что его жена влюбилась, и страшно переживал. Однажды вдруг сказал: «По-моему, она сошла с ума. Что делать, Олег? Что делать?! Я не хочу потерять Аллу! Я ее так люблю!» Схватился за голову и заплакал.
Я пытался его успокоить, объяснял, что Алла не любит Кузьмина, но переубедить Женю было невозможно.
Вскоре Алла вызвала нас с Болдиным и сказала: «У меня сейчас сложный период. Нужно время, чтобы перейти в новое качество. Нам с тобой, Женя, лучше разъехаться. Думаю, за год все устаканится. Тогда и решим, как жить дальше».
Она не просила, просто поставила перед фактом. О любви к Кузьмину речи не было. Пугачева хотела, чтобы ей не мешали искать себя. Ведь ее затея с новым образом нравилась далеко не всем. Очень многие в окружении Аллы не разделяли ее восторга в отношении творчества Кузьмина. Женя, разумеется, тоже воспринимал все в штыки, ведь он оказался в двусмысленном положении: работал с Пугачевой, но уже не ездил с ней на гастроли; был официальным мужем, а жил отдельно.
Но Алла, как настоящая самодержица, объявила о своем решении, и мы взяли под козырек...
Через год все действительно устаканилось. Страсти улеглись. Газеты перестали отслеживать каждый шаг «двух звезд». И Пугачева снова забеспокоилась.
В августе 1987 года, дня за три до гастролей в Ленинграде, я зашел к ней на Тверскую. Алла сидела в халате, сонная, не накрашенная. Увидев, что я просматриваю прессу, довольно вяло спросила:
— Ну, что? Обо мне ничего?
— Ничего, — признался я.
Она фиксировала — что о ней пишут, сколько.
— Понятно. Нужен скандальчик, — задумчиво произнесла Пугачева.
Эти слова я потом вспомнил.
В Ленинграде Алла всегда жила в «Прибалтийской» в номере 10 000. Приезжая на гастроли, артисты стараются расположиться в одном и том же номере, чтобы создать хотя бы видимость стабильности и домашнего уюта. В гостинице таких номеров было два — роскошных по советским меркам, двухуровневых, с дополнительными помещениями для гостей и обслуги.
Вестибюль в тот день был полон грузинских школьников, приехавших на экскурсию. Они вели себя как стадо диких обезьян, шумели и показывали на Пугачеву пальцами. Я почувствовал, что она занервничала, как только мы вошли в отель.
