— испугался Болдин. — Я же тебя люблю!
Он был на все согласен и получил право вернуться на Тверскую.
Но брак Аллы и Жени уже дал трещину. Вскоре стало ясно, что ничего не склеить, и у Болдина появилась Ира. Когда-то она была одной из поклонниц Пугачевой и сумела через добрейшую Зинаиду Архиповну проникнуть в семью. Помогала по хозяйству, провожала Кристину в школу, держалась скромно и стала незаменимой. В «Театре песни» Ира работала секретаршей у Болдина и потихоньку прибрала его к рукам...
Женя был директором «Театра песни Аллы Пугачевой». Я — главным администратором.
Казалось бы, куда уж лучше! А я скучал по творческой работе и обрадовался, когда Алла предложила мне стать директором Преснякова. Она взяла его к себе и относилась с нежностью, как к любимому зятю. Володя с Кристиной уже жили вместе, у его родителей.
Программу «Прощание с детством» мы подготовили довольно быстро. Концерты в «Олимпийском» прошли с аншлагами. Преснякову очень хотелось знать, что думает о его выступлениях «теща», но подойти к ней с этим вопросом он не решался. Отправил послом меня. Алла сказала: «Все вроде нормально. Только пусть не поворачивается к публике задом. Нельзя прерывать энергетическую связь с залом». Я передал Володе слова Аллы, и он неожиданно увлекся этой «энергетической» темой. Говорил, что я его «подпитываю».
Вскоре отправились на первые гастроли. Кристина ездила с нами. Алла поручила мне присматривать за дочкой. Периодически звонила и спрашивала:
— Ну, как там наши молодые?
— Хорошо, — абсолютно честно отвечал я.
— Да ну тебя! — сердилась Пугачева. — Никогда правды не скажешь!
А у нас действительно все складывалось прекрасно. Проблем с Володей и Кристиной не было. Пресняков на меня молился, просил, чтобы во время выступлений никуда не уходил из кулис.
— Что за фантазии? — удивлялся я.
— Мне нужна твоя энергетика, — на полном серьезе объяснял он.
— Если тебя нет рядом, я не могу петь.
В одном из городов потерялся наш багаж. Целый день я безуспешно занимался поисками, обзвонил кучу людей, и только вечером, во время концерта, из аэропорта сообщили, что чемоданы нашлись.
Возвращаюсь обратно из дирекции, куда меня вызвали к телефону, и слышу, что в зале свистят и топают ногами. Покрываюсь холодным потом — что случилось? За кулисами вижу растерянного Преснякова, рядом курят взбешенные музыканты.
— Где ты был? — возмущается Володя.
— Постой, а почему ты не на сцене? — недоумеваю я.
— Какая сцена! Ты меня бросил! У кого я должен брать энергию?!
Я открыл рот от изумления.
Хотел сказать пару «ласковых» слов, но испугался, что наш «принц» совсем слетит с катушек. Кое-как уговорил продолжить концерт.
Перед следующим выступлением Володя поставил кресло за кулисами: «Здесь ты будешь сидеть. Попробуй, удобно или нет». Как только присел, двое охранников привязали меня к «трону». От возмущения я потерял дар речи. А Пресняков пошел на сцену — очень довольный!
Он еще не раз меня привязывал, утверждая, что мое присутствие за сценой ему помогает. Я не сопротивлялся, понимая бессмысленность борьбы с этим энергетическим «вампиром».
Мы проработали около трех лет. Володя выпустил первый альбом, получил музыкальную премию в Монте-Карло и во всех отношениях окреп и повзрослел. А потом уехал в Лондон с Кристиной, ждавшей ребенка. Когда Никита появился на свет, я звонил ребятам, поздравлял с рождением сына и интересовался, когда они вернутся в Москву. Володя и Кристина не могли сказать ничего определенного.
Очередной этап моей жизни заканчивался, и в «Театре песни» я был лишним. После одной из финансовых операций у меня испортились отношения с Женей Болдиным. Это была фантастическая история в духе того смутного времени.
Алла выступала на «Ростсельмаше», и ей заплатили рупиями. У заводчан не нашлось наших денег, только индийские, за проданные за рубеж комбайны и тракторы.
