Я реально боялся нападения, купил нож, носил в кармане баллончик со слезоточивым газом. Люся тогда сказала: «Если б Володя об этом узнал, сошел бы с ума».
Еще классик утверждал: место артиста в буфете. Да, мы выпиваем, иногда чрезмерно. Случалось такое не только с Высоцким, но и со мной. Любимов ставил «Жизнь Галилея», Володя играл заглавную роль, я — маленького монаха. Это одна из самых моих любимых работ. Репетиция была назначена на десять утра. Накануне я сильно выпил, но до театра добрел. А монолог у меня огромный, философский, о том, как разрушается вера.
Я поднимаюсь по лестнице из-под сцены, замечаю перед собой Высоцкого-Галилея, произношу: «Господин Галилей...» И с ужасом понимаю, что не могу больше вспомнить ни единого слова — в голове черная дыра. Выдвигаюсь на авансцену:
—Юрий Петрович, простите, я не в форме, не могу репетировать, отпустите меня домой.
—Вы соображаете, что несете?! — вскипает он. — Театр отменил выходной день, потому что в час должен состояться прогон спектакля. Возвращайтесь на исходную позицию и начинайте ваш монолог заново.
Снова с трудом преодолеваю ступеньки и снова забываю текст.
—Еще раз! — кричит Любимов.
Все повторяется, но я постепенно продвигаюсь дальше и дальше. Видя, как я мучаюсь, Высоцкий с трудом сдерживает слезы. А Любимов, кажется, ничего не замечает:
—Еще раз!
В общем, текст я вспомнил раза с восьмого и прогон сыграл. Делая актерам замечания, Юрий Петрович сказал:
—Наиболее точно получилась восьмая картина.
Моя! И ни слова о том, что происходило на репетиции, вообще ни слова упрека. Я готов был в ноги ему упасть.
Похожая ситуация случилась на гастролях в Ташкенте. В десять вечера я должен был играть в «Антимирах». Но в тот момент в городе проходил фестиваль телевизионных фильмов, в нем участвовали две мои картины — «Бумбараш» и «Жизнь и смерть дворянина Чертопханова».
Обе считались фаворитами жюри, им светили призы. После показа «Бумбараша» мы от души отметили премьеру со съемочной группой. В гостиницу меня доставили на машине, вошел в номер, где жил вместе с Шацкой, запер дверь и выбросил ключ в окно, а потом упал на кровать в полном обмундировании, в ботинках и провалился в сон. Разбудил меня страшный крик:
—Встать!
Разлепил глаза — у кровати стоят Любимов и два наших актера, Сева Соболев и Юра Смирнов.
—Поднимайте его! — командует Юрий Петрович. — Раздевайте сукиного сына, в душ подлеца!
Когда я уже стоял под ледяными струями, Любимов продолжал отдавать команды:
—Открывай горячую воду, закрывай, а сейчас нашатырю ему.
Пей, сукин сын!
Когда ребята меня отполоскали, Любимов произнес:
—Теперь идите, я с ним сам разберусь. Одевайся!
Хватка у Юрия Петровича в стрессовых ситуациях борцовская, он мне тогда чуть руку не сломал, пока мы спускались в лифте.
—Ну, смотри, — прошипел Любимов, — только попробуй забыть хоть одну строчку — ответишь по полной.
