Сладкая парочка пришла!»
На одном из банкетов за столом рядом с нами оказался артист Л. Папа за мной ухаживает, по своему обыкновению, кладет в тарелку самое вкусное: «Вот тебе кусочек рыбки. И колбаску обязательно попробуй». И вдруг этот Л., передразнивая его, говорит противным голосом своей соседке Ларисе Голубкиной: «Возьми рыбки, деточка! Ну возьми же кусочек!» Я смотрю на папу — слышал или нет? По лицу непонятно. Акцентировать его внимание на этом выпаде я не стала. Зачем лишний раз трепать ему нервы? У меня уже был неудачный опыт.
Однажды на собрании дачного товарищества в Заречье, где я представляла нашу семью, на меня ни с того ни с сего налетел очень сердитый Василий Ливанов (он тоже там живет):
— Ты почему не здороваешься?!
Что за неуважение!
Я в растерянности пролепетала:
— Да я и не думала, что вы меня знаете...
А дома со смехом обмолвилась об этой сцене папе. Он возмутился. Через несколько дней, встретив Ливанова, сказал:
— Негоже, Вася, так вести себя с молодой женщиной!
Тот сразу на попятную:
— Да что я... Да я ничего такого не говорил...
Конфликт был исчерпан, но папа все равно сильно расстроился. И я ругала себя за то, что проболталась.
Я не сразу поняла, что на некоторых людей действую как красная тряпка на быка. Папе они не решались открыто говорить гадости и отыгрывались на дочери. Для меня стало открытием, что отца недолюбливают некоторые актеры и режиссеры. Я была уверена, что Тихонова обожают абсолютно все — от самых простых зрителей до членов правительства, но, попав в кинематографическую среду, поняла, что это не так. Даже Татьяна Лиознова ревновала папу к его славе. Мама рассказывала, как съемочная группа «Семнадцати мгновений весны» ездила в свое время в Югославию в связи с показом сериала.
Папа брал ее с собой. Вокруг Тихонова был страшный ажиотаж. В фойе гостиниц ставили таблички «Здесь остановился Штирлиц!» А Татьяну Михайловну в лицо не знали и почти не замечали. Папа на всех эфирах и встречах со зрителями старался ее выделить, выдвинуть на первый план: «А вот это — наш замечательный режиссер!» Напрасно. Лиознова стала избегать публичных мероприятий и прятаться в номере, ссылаясь на усталость или головную боль. Татьяна Михайловна не высказывала папе никаких претензий, но начала общаться с ним подчеркнуто сухо, и было видно, что она обижена.
Меня всегда очень ранили малейшие проявления недоброжелательности по отношению к папе. Я думала: «За что они так? Отец никому никогда не делал зла! Слова плохого ни о ком не сказал!» И однажды поняла: некоторые люди не терпят тех, кто хоть чем-то лучше и удачливее, чем они.
А папа был типичным баловнем судьбы, да еще без какой бы то ни было «червоточинки». Он не пил, не имел любовниц, не проигрывал деньги в казино, дистанцировался от киношной тусовки, не примыкал ни к каким группировкам и кланам и был немым укором тем, кто не мог похвастаться безупречной репутацией, крепкой семьей и любящей дочерью. Его не принимали, потому что он был другим. «Слишком хорошим», — как с сожалением сказала одна журналистка.
Папа видел отношение некоторых коллег и, думаю, страдал, но никогда не говорил со мной об этом. Уже после его смерти я нашла тетрадку. А в ней — короткую запись: «Мне тяжело жить. И морально, и физически». Уверена, написал он так не только потому, что был стар и болен.
Отец остро переживал свое одиночество в профессиональной среде.
Мне и маме тоже часто доставалось рикошетом от недругов отца. Нас и сейчас не хотят оставить в покое. Придумывают гадости и небылицы о том, что мы не можем поделить квартиру и дачу, что я выгоняю маму на улицу. Комментировать этот бред я не собираюсь.
Кино «кончилось» в середине девяностых. Как большинство артистов, мы с отцом остались без работы. Мне казалось, что он мог попросить роль у кого-нибудь из друзей и знакомых, но папа считал это унизительным. Сторонился «чернухи» и пошлости, хлынувших на экран, и жил только творческими вечерами, с которыми постоянно ездил по стране. Зарабатывал немного. Еще в 1988-м со своим другом, актером Юрием Чекулаевым, организовал творческое объединение на Киностудии имени Горького, впоследствии превратившееся в студию «Актер кино».
