Вячеслав Тихонов написал маме: «Ирина Петровна, повлияйте на дочь: если она не захочет быть со мной, я брошусь под поезд». В письмо еще была вложена разорванная на две части записка Нонны, адресованная ему: «Режь меня на куски, я тебя ненавижу».
Сестра была старше меня на десять лет. Я отчетливо помню Нонну с ее девятого класса. Мы тогда вернулись из оккупации в Ейск.
Мама работала в колхозе, а нас с собой не взяла, хотела, чтобы мы жили в городе. Нонна оставалась за старшую — и постирать, и полы вымыть, и каждого из пятерых братьев да сестер в корыте выкупать. Чистота на Кубани на первом месте. «Пусть старенькое, но чистенькое», — всегда говорила мама. Ближе к вечеру к Нонне приходила подруга Клавка.
— Нон, мы на танцы-то пойдем?
— Конечно пойдем.
Я лежала на кровати и смотрела, как они красятся возле настольной лампы. Нонка поплюет в сажу на конфорке, мыла добавит и рисует на щеке мушку, как у актрис в трофейных фильмах. Потом возьмет берет, который натягивали на тарелку, чтобы форму держал, и скалывает его на боку. Еще был у нее флотский воротник с брошкой, тогда это считалось очень модным.
— Везет тебе, — говорит Клавка, — ты красивая, а у меня вон какой нос.
Я подушкой рот затыкаю, чтобы не расхохотаться: от настольной лампы тень от Клавкиного носа через полстены тянется.
Что ж делать, вся семья у них носатая.
— Клавк, — отвечает ей Нонна, — я тебе сто раз говорила, у тебя божественной красоты руки. Ты когда смеешься, как бы невзначай погладь по носу сначала одной рукой, потом другой. И руки твои красивые затмят все.
Однажды они ушли, и тут неожиданно приехала мама.
— А где Нонка? — спрашивает меня.
— У Клавки.
— Беги позови. Экзамены на носу, а она шляется.
Я опрометью босиком на центральную улицу Ленина, по которой девчата гуляли с морячками. Прохаживались под ручку с одного конца улицы до другого, это и называлось свидание. Наедине никто не встречался: Нонна с подружкой, морячок с другом. Если тебя застукали с молодым человеком вдвоем, мама поколотит чем под руку попадется. На свидание мою сестру вызывали и петушиным криком, и мяуканьем — кто из парней во что горазд. А мама возьмет да выйдет на двор в ночной рубахе. Нонне до того стыдно, что она потом с тем кавалером даже поздороваться не может, не то что встретиться.
И как же мне найти Нонку, если на всю улицу горит один фонарь и в полутьме мелькают лишь белые флотские воротнички?
