— Артист, который не хочет добиться славы, — это странно, можно сказать, патология...
— Фраза «Какой солдат не хочет стать генералом?» как раз об этом. Да, хочется славы... Не хотеть славы — это так же, как спортсмену не пытаться стать чемпионом. Артистов еще в институте заставляют культивировать в себе желание стать первым. Но в моей природе этого мало.
— У вас было такое: «Давай, Вова, вперед! Ты должен быть первым, сыграть все!»
— Никогда.
— А зависть была? Допустим: «Почему Онегина играет Витя Добронравов, а не я?»
— Нет, я здраво смотрю на вещи и не хочу вырвать чужое. Нужно быть реалистом. Существует определенное представление, как должен выглядеть Онегин или, допустим, Ромео. Я это помню и с удовольствием сыграю Тибальда или Меркуцио. Человек должен быть адекватным.
— Вы теряли когда-нибудь адекватность?
— Конечно. Популярность и узнаваемость этому способствуют. Когда ты знаком с сильными мира сего, которые жмут тебе руку, в тебе прямо растет и распухает ощущение собственной значимости. Все-таки у артиста развито воображение, и он за секунду может такое себе нафантазировать! Да хоть то, что в туалет розами ходит и ему позволено больше других, например нарушать правила, потому что он лучше, прозорливее, талантливее других. В результате бухаешься рожей в грязь, как все. И потом умыться и вытереться так же сложно, как и всем остальным.
— Послушайте, но это опыт. В жизни как без этого?
— Опыт — это вообще штука важная и нужная. Вот мы гуляли с моей собакой. И Симба все так к воде, к воде бежит, на камушек один — прыг, на другой, по краю, по краю. Думаю: «Сейчас упадет!» — а потом решил: «Ну и пусть! Я рядом, глубина смешная, никуда не денется». И собака — нырь! — погружается, не понимая, что с ней происходит, но моментально выскакивает и отряхивается. И все, ей не надо больше объяснять, что от воды нужно держаться подальше. Ценный опыт. Так же и мне тысячу раз в детстве говорили: «Вова, электричество бьет сильно!» Но я все равно не успокоился, пока лично не засунул проводок в розетку и не проверил это. Но это в детстве. А были ведь у меня и во взрослой жизни моменты, когда я экспериментировал. Знаете, Борис Клюев, учитель моей Лены, хорошо сказал: «Жизнь нужно прожить так, чтобы было что вспомнить и стыдно рассказать». И у меня таких моментов полно. Это мой опыт, и, наверное, я бы не хотел подобные приключения повторить.
— Это что-то ужасное?
— Ну точно не прекрасное. Я мог заносчиво кому-то нахамить или вдруг почувствовать себя терминатором и получить в нос. Подраться в клубе — это легко. У меня были и перестрелки на улицах, в меня стреляли, и об этом до сих пор пишут. Чего только не было. Это такой жизненный опыт, который переживать еще раз не хочется, но я рад, что он у меня был. Удары судьбы учили меня. Если бы не эти жесткие уроки, не знаю, остался бы я в живых до сих пор. Возможно, так бы и не остановился, обнаглел бы вконец и перешел опасную черту. Медные трубы на меня повлияли, конечно, не лучшим образом.
