— А что Эльдар Александрович привозил из-за границы?
Ольга: Шмотки. И всегда попадал в наши с мамой размеры. У него был идеальный вкус. А еще он привозил книги. Причем запрещенные: всего Солженицына, Замятина, Оруэлла, Надежду Мандельштам, Владимова, «Доктора Живаго» Пастернака. Рисковал папа серьезно. Если бы у него обнаружили эти книги, он просто на нары мог загреметь. У нас дома в шкафу была отдельная полка для запрещенной литературы — за непрозрачными дверцами, запиравшаяся на ключ. Причем замок специально с этой целью врезали. А ключ прятался в укромное место. Мне было строго-настрого запрещено упоминать об этих книгах вне дома. Еще папа покупал за границей много всяких интересных вещей для интерьера — любил украшать дом. Привозил всегда технику: магнитофоны, проигрыватели — в Советском Союзе с этим было совсем плохо. Однажды они поехали за границу вместе с мамой. Это была поездка в начале 60-х годов от Союза кинематографистов. В туристическую группу входило много известных людей: Алов, Наумов, Столпер. Мама была единственной женщиной в этой поездке. Родителей выпустили вдвоем из страны, потому что в СССР у них оставался заложник — я. Во Франции они всей компанией ходили в первый раз в жизни на стриптиз. И потом, как партизаны, никому об этом не рассказывали.
— Каким Эльдар Александрович был отцом?
Ольга: Папа всю жизнь обращался ко мне «ребенок» или «малыш». Поначалу я это воспринимала как должное. Но когда стала взрослой, мне это очень грело душу, такое обращение было очень приятно. Отношения у нас всегда были дружескими, доверительными. Как-то, когда мне было лет четырнадцать, у нас собрались гости. И я изъявила желание выпить водки. Мама пришла в ужас. Но папа налил и сказал: «Пусть лучше пьет дома, чем в подворотне». Ну, я выпила. И ничего, не спилась. Папа никогда не вел себя назидательно, он просто всегда был рядом. Я чувствовала себя за каменной стеной, на него всегда можно было положиться. Мы часто ходили в музеи — в Пушкинский, в Третьяковку. Катались на лыжах, на коньках, играли в пинг-понг — папа приобщал меня к спорту, да и сам был очень сильным и спортивным... Разве что водные лыжи так и не смог освоить. Хотя в Пицунде, где мы каждый год отдыхали семьей в Доме творчества, Микаэл Таривердиев как-то раз взялся его учить. Ничего из этой затеи не вышло. Зато я этот вид спорта, в отличие от папы, освоила моментально и полюбила на долгие годы. Мы часто вместе путешествовали. Когда мне было шестнадцать, родители повезли меня на машине в Ленинград. Поселились в гостинице «Европейская». И там же жил Марсель Марсо, гастролировавший в это время в Советском Союзе. Мы с ним познакомились и были приглашены на его представление. При знакомстве Марсель Марсо взял мою руку, поцеловал и сказал: «Мадемуазель...» Помню, как я растаяла от такого обращения... Это вообще была замечательная поездка: Петергоф, Царское Село, дворцы, музеи...
