— Сейчас, помимо ВГИКа или театральной академии в Петербурге, существует масса киношкол, в которые набирают актеров, но не дают академического образования, в основном натаскивают по мастерству. Способны ли эти учебные заведения выпускать актеров вашего уровня?
— Мое поколение училось у великих педагогов, они есть и сегодня. Театральный педагог — отдельная профессия. Многие актеры и режиссеры не могут работать педагогами, потому что они могут только лишь показать, как бы они со своей природой это сыграли. А донести, объяснить суть и средства, которые нужно использовать, чтобы добиться своей органики, у них не всегда получается. Секрет педагогики заключается в том, чтобы открыть в каждом юном организме звездочку, зажечь ее, ведь молодость такая бесшабашная. Думаю, что и сегодня есть педагоги, которые любят свое дело и умеют открывать таланты, у них имеются свои рецепты, и неважно, где они преподают.
— Роль Анастасии Ягужинской стала вашей визитной карточкой, фильм «Гардемарины, вперед!» по сей день показывают разные телеканалы. Что сохранилось в памяти о тех съемках? Как работалось с Сергеем Жигуновым, Михаилом Боярским, что давалось легко, что сложно?
— Все давалось достаточно сложно, потому что «Гардемарины...» — мой дебют среди актерского созвездия, где блистали Евстигнеев, Гундарева, Стржельчик, Гурченко, Боярский. Я попала в какое-то счастье. Но так как была молодая, легко его в себя впустила, как данность. Я не испытывала шока, ступора. Очень доверяла Светлане Сергеевне Дружининой, она мне рассказывала, что надо делать, она показывала, как это должно выглядеть, и я все выполняла. Я благодарна ей за доверие, потому что худсовет не утвердил около пятидесяти актрис, которые пробовались на Ягужинскую до меня. И так случилось, что ее сын Миша Мукасей сказал: «Посмотри на Лютаеву». Мы как раз играли дипломный спектакль «Тень» по Шварцу, я выходила на сцену в роли Юлии Джули. Светлана Сергеевна пришла на спектакль, после меня вызвали на пробы и через несколько дней прислали телеграмму в общежитие ВГИКа, что я утверждена.
— Я знакома со Светланой Сергеевной, она — человек достаточно жесткий, который может поссориться с артистом, если он не выполняет ее распоряжения. Как вам кажется, жесткость — непременное режиссерское качество, иначе не удержишь в руках огромный коллектив, который называется съемочной группой?
— Все зависит от того, как ведут себя члены группы. Ведь актеров, особенно больших, тоже иногда несет, они начинают что-то придумывать, настаивать на своем. У меня за весь съемочный период «Единицы Монтевидео» была только одна история, когда я рявкнула на актеров в декорации. Сцены хирургических операций в кино очень сложны, практически невозможны, все артисты их боятся. «Мы ее теряем, скальпель, пинцет, тампон, она не дышит» — это очень тяжело и срежиссировать, и снять, чтобы смотрелось органично на экране. Съемочное время летит, а дело не движется. Бывает, что необходимо жестко сказать: «Все остановились, слушаем меня: «Камера! Мотор!»
