Столица тогда, в самые первые годы XVIII века, встретила юношу вавилонской сумятицей. Величественные дворцы и шумные рынки, горящие в полумраке соборов витражи, изысканные кофейни и дешевые трактиры... Пудреные парики, миниатюрные ножки в мелькавших из-под пышных юбок атласных туфельках — и тут же загорелый рыбак, жарящий на топком берегу Сены на продажу свой улов. Галантная почти балетность обхождения — и пугающая вечерняя тьма, таившая в себе опасные встречи с грабителем или душегубом.
Одинокому застенчивому провинциалу ничего не стоило затеряться, провалиться, как мелкая монета в дыру кармана. Но Антуан нашел пристанище на мосту Нотр-Дам, в лавчонке, торговавшей копиями картин. С утра до вечера он копировал работы известных художников, причем каждую по несколько раз: нравившийся покупателям сюжет приносил доход торговцу. А вечерами и в праздники отправлялся гулять по городу, прежде всего на ярмарку — в ту ее часть, где ставился балаган и зазывала сообщал почтеннейшей публике, что вскоре начнется представление. Смотреть эти спектакли Ватто полюбил еще на родине. На дощатые подмостки выходили актеры итальянской комедии дель арте, свет масляных плошек выхватывал из мрака их фигуры и лица, отбрасывая на стены причудливые тени. Живость игры, меткие и смелые шутки, обращение к публике мгновенно увлекали зрителей. Тут же Антуан, примостившись в сторонке, набрасывал в карманном альбоме происходившее на сцене. Где-то в вечерних сумерках таял мост Нотр-Дам с его лавочками и надоевшими копиями — существовали ли они на самом деле?.. Реальность сосредотачивалась здесь — в бедном балаганчике, где играла странствующая труппа, где то замирала, то смеялась публика и летал по белым листам альбома карандаш.
