— ...или блистать на экране. Интересно, а чем бы вы занялись, если бы не поступили в Щукинское с четвертой попытки?
— Понятия не имею. Все получилось как получилось. Но я понимал, что если не поступлю в четвертый раз, больше пытаться не буду. Когда великие артисты говорят, что тебе этим заниматься не надо, наверное, стоит прислушаться! Профессора так и говорили: «Непластичен, некинематографичен, не стоит заниматься этой профессией». Возможно, нужно было их послушать, но я сделал по-своему.
— С родным городом связь не теряете? Это правда, что вам присвоили звание почетного гражданина Экибастуза?
— Правда. Я бываю на своей малой родине, не раз там играли концерты с моей группой.
Понятно, что в присвоении звания присутствует определенное заигрывание с популярностью. Мне рассказывали, что когда региональный орган исполнительной власти решал, кому его дать, председатель сказал: «Вот этого человека кто знает? Ну я, ну вы. А Устюгова знают все. О чем тут можно спорить?»
Конечно, это некий карт-бланш и кредит доверия, но список людей, в который вхожу и я, достаточно внушителен. Находиться среди них почетно. И если земляки решили, что я что-то сделал для города, — приятно, хотя мой вклад достаточно скромен. Но прославляю его по мере сил! Прежде всего названием своей группы — «Экибастуз». Даже зарегистрировал такой товарный знак.
Двадцать восьмого марта, после длительного перерыва, вызванного пандемией, мы отыграли первый настоящий концерт. Надеюсь, вернемся на прежние позиции. Хотя во время карантина открыли жанр онлайн-выступлений и неплохо себя чувствовали. Одиннадцать концертов за пандемию — приличный результат.
Мечтаем осенью отправиться в тур как большие музыканты, проехаться по стране.
— Гастрольная жизнь налаживается?
— Потихонечку. Но если раньше был какой-то график движения артистов по стране, то сейчас он нарушен. Все хотят выступать. Наверное, должно пройти время, пока система уравновесится, выстроится заново.
— В антрепризе играете?
— Нет. Есть один спектакль «История любви. Комедия ошибок». Недавно ему исполнилось семь лет, и считаю, что с этой постановкой надо заканчивать. Спектакль подустал, и я уже не мальчик, чтобы скакать в трусах по сцене.
— Считается, что сцена дает актеру необходимый тренинг. Вы не испытываете в нем необходимости, и так достаточно плотно заняты?
— Знаете, у нашего брата существует набор формулировок, по сути являющихся профанацией. «Театр — это дом», например. Многие так говорят. Но театр — совсем не дом. Он сдается в аренду, в одиннадцать вечера его нужно покинуть, и так далее.
Тренинг это тренинг. А театр — большой труд, который нужен для создания спектакля и поддержания его жизни. Форма репертуарного театра достаточно сложна, и она изживает себя, на мой субъективный взгляд. Буквально трещит по швам.
Прекрасно понимаю, что спектакль на выезде «Месяц в деревне» не соберет зал. А на постановке «Муж, жена и любовник под кроватью» будет аншлаг. При условии участия медийных артистов, конечно.
Когда говоришь об этом зрителям, они часто не соглашаются: «Неправда, мы любим классику! К нам МХАТ приезжал в 1993 году, мы ходили». Но понятно, что коммерциализация театра неизбежна. И нам надо определиться, что есть искусство, должно оно приносить деньги или нет, нужно ли его дотировать. Пока продолжается сложный переходный период, я, пожалуй, постою в стороне...
