Умело используя необычный рельеф местности — господский дом стоял на высоком крутом склоне над речкой Туровкой, архитектор не только проложил красивые дуговые аллеи, две из которых, уходя от главного дома, сбегали к беседкам-ротондам и застывшей чаше Малого пруда, но и уговорил Зинаиду Григорьевну устроить для симметрии еще один пруд — у подножия холма.
«Ну и грандиозную же авантюру мы с вами затеяли, Франц Осипович», — смеялась хозяйка, наблюдая, как крепкие мужики-землекопы в красных рубахах и синих шароварах рыли огромный котлован, вывозили на тачках землю и укрепляли насыпь кольями из стволов молодых деревьев. Со временем эти колья укоренились и превратились в могучие ветлы, красиво обрамлявшие водную гладь Большого пруда.
Площадку парадного двора со стороны обрыва пейзажного парка Шехтель огородил полукруглой нарядной балюстрадой. С этого естественного партера открывался чудесный вид на пруды, дальние луга и долину реки Пахры. В духе нового времени в парке были устроены теннисный корт и крокетная площадка.
Усадьба преображалась на глазах. Зинаида Григорьевна с супругом часто посещали стройку, вникая в каждую мелочь. Шехтель всегда с теплотой вспоминал о дружбе с Саввой Тимофеевичем Морозовым, но вот с Рейнботом отношения у него не сложились. Несмотря на неизменную подчеркнутую любезность генерала, Франц Осипович не мог не заметить за стеклами его пенсне в золотой оправе нехороший блеск серых оловянных глаз, вызывающий неприятный холодок. «Какой, однако, бездушный господин. Как могла эта сильная, страстная, тонко чувствующая женщина сделать такой неудачный выбор?» — не переставал удивляться зодчий.
