Леонид Федорович ходил с листочками и все время что-то записывал. Оказалось, наблюдал, как мы ведем себя в жизни. Что-то интересное в характерах, поведении подмечал и вносил в сценарий, а потом просил сыграть на камеру. Например заметил, что Сергей Подгорный напевает себе под нос под душем: «Раскудрявый клен зеленый, лист резной» — так в картине появился эпизод «Смуглянка». Кстати, до «Стариков» песня была в общем-то малоизвестной.
Меня спрашивал: «Как по-узбекски «небо», «трава»?» Я отвечал, Быков записывал, а потом придумывал сцену.
Сережка Иванов — Кузнечик — оптимист и заводила, всех подкалывал, придумывал смешные фразочки. Леонид Федорович и это подмечал. «Ромео загрустил, Джульетта в «кукурузнике» умчалась», «Тебя я понял, умолкаю, не то по шее получу и подвиг свой не совершу...» — это Иванов придумал. Просто хохмил за кадром. Быков услышал и: «Сереж, а ну-ка, то же самое, но теперь на камеру!»
В эпизоде, где Кузнечик говорит Ромео эти слова, он жует яблоко. Дело в том, что накануне у Сергуни вскочил флюс, а съемку не отменишь. Леонид Федорович предложил: пусть говорит с набитым ртом.
Особенно я сдружился с Ивановым и Вано Янтбелидзе. Ребята были совсем разными. Сережка балагур, Вано, наоборот, предельно серьезный юноша. Высокий кудрявый красавец с голубыми глазами. Добродушный, хлебосольный. Он не очень хорошо говорил по-русски, и это было поводом для добрых подколок.
Как-то Вано приглашает нас с Сережкой: «Пойдемте покушать немножко, я видел тут один хороший местечко...» Ведет в какой-то дом, над входом надпись «Перукарня». Заходим — там фены, расчески, ножницы... Оказывается, «перукарня» по-украински «парикмахерская» — съемки-то в Чернигове проходили. Огорчению Вано не было предела: «Да что такое, покушать хорошим людям не дают!»
Он был аккуратистом, гимнастерка всегда с иголочки. На площадке все, в том числе и Леонид Федорович, критиковали его внешний вид:
— Так не могло быть на фронте, бойцы не наглаживали белье.
— Нэт, могло бывать! — гнул свое Вано. — У меня складка на воротнике, надо подгладить. Где гардэробщица?
— Вано, в кино нет гардеробщиц — тут костюмер!
Жили мы в гостинице в центре. Съемочная площадка — аэродром — располагалась километрах в пяти от города, каждое утро группу отвозили туда на автобусах. У гостиницы караулили поклонники Алексея Смирнова. Кумир появлялся: здоровый, добродушный и... испуганный. Его смущало повышенное внимание, он краснел, мялся: «Вы меня, что ли, ждете? Ну вон же молодежь, тоже артисты, у них возьмите автограф».
