Постановка получилась талантливой, после премьеры меня пригласили в приемную Табакова и предложили работать в МХТ имени Чехова. Я сказал: «Конечно хочу, но есть обязательства перед эстонским театром». Олег Павлович попытался там договориться, чуть не разгорелся международный скандал, и я решил не раздувать его дальше. Когда Табаков вручал диплом, дал понять, что двери для меня открыты:
— Наиграешься — приезжай.
Я ответил как Шварценеггер в «Терминаторе»:
— I’ll be back («Я вернусь»).
В Таллине у меня имелся и личный, и профессиональный интерес: знал, что Алена будет ставить в Русском театре Эстонии «Палату № 6» и что у меня там уже есть роль. Как раз назначили нового худрука, наш курс специально готовили под свежий репертуар — были амбиции сделать что-то интересное. Следующий спектакль «С любимыми не расставайтесь» поставил Виктор Рыжаков, Алена была его ассистентом. У нас наконец начался служебный роман, но через полгода работа закончилась и Алена объявила:
— Все, поехала в Москву.
Я не понял:
— Как в Москву?
Сам-то еще связан контрактом... И если в прежних отношениях покорялся судьбе, которая разводила меня с дамами сердца, то здесь был уже достаточно взрослым, чтобы самому принимать решения. Полгода мотался к Алене в столицу, она ко мне в Таллин. Потом пришел к худруку и заявил: «Уеду по-любому. Или будем бодаться, или искать компромисс». Позвонил в приемную Табакова, спросил, в силе ли еще его предложение. В результате следующий год я служил в МХТ, но каждый месяц ездил в Таллин на два спектакля.
В столице мы с Аленой постоянно кочевали: то по квартирам знакомых, то по съемным. Алена хотя и не жила с прежним мужем десять лет, не была официально разведена, я подтолкнул ее это сделать. К нам переехал ее двенадцатилетний сын, который до этого жил в Воронеже с бабушкой. Мы достаточно легко нашли с Егором общий язык. Приходилось и Дедом Морозом выступать в его школе, и из полиции однажды забирать. Сейчас Егору двадцать три, он с нами не живет, но при встрече по приколу даже может меня папой назвать.
Когда у нас с Аленой появились свои дети, Олег Павлович помог с квартирой на Люберецких Полях — смогли купить по госцене. Я очень хотел ребенка, но первое время не получалось. Уже думали, что-то не так, а надо было просто отпустить ситуацию — и Варя к нам прилетела двадцать третьего апреля. Дитя любви. Жену положили в роддом девятого, за две недели Алене надоело лежать на больничной койке. Звонит:
— Больше не могу, забирай! Сегодня врач осмотрел и отправил шашлыки жарить.
— Какие шашлыки? — не понял я. — У тебя же срок подошел! Лежи!
Перезванивает радостная:
— Договорилась, меня Марьяна Спивак заберет.
Я кричу:
— Дуры! Куда собрались?
Через три минуты — новый звонок:
— А-а! Воды отошли!
Я выдохнул. Между мужчиной и женщиной есть интересный диссонанс: для будущей матери ребенок существует с первого дня беременности — она ведь носит его под сердцем, а мужчина становится отцом, только когда берет малыша на руки. Я забрал дочку через неделю — в роддом не пускали. Услышал за дверью детский крик, и как током шибануло. Сразу случился взрыв любви! Невероятное ощущение: реализация твоей природы, твое произведение. Твоя плоть и кровь, но не ты — нечто отдельное...
На Варе у нас поначалу сдвинулась крыша, все плясали под ее дудку. Я укачивал, песенки на ходу придумывал. Егор с ней гулял, ревности у него не было — разница в возрасте слишком большая. Когда поняли, что ждем сына, я не мог представить, что у нас еще кто-то может появиться, кроме Вари.
До этого жили без штампов в паспортах, я усыновлял Варю, а тут решили: надо узаконить отношения — так проще. Я все еще был гражданином Евросоюза, поехал в специальный ЗАГС на «Савеловскую». Выяснил, что нам полагается ускоренная регистрация, поскольку соблюдены целых два условия: невеста в положении и есть ребенок старше четырех лет.
